— Вы подумали правильно, — согласился мэр. — Но проблема в том, что у маяка уже есть смотритель.
— Увольте его.
— С чего бы?
— Потому что я хочу претендовать на его место, — сказал Магистр. — Согласитесь, довольно глупо претендовать на место, если его кто–то уже занимает.
— Позволите ли вы сделать мне одно замечание?
— Замечание? — нахмурился Магистр.
— Ну, наблюдение, если вам так будет угодно.
— Валяйте, делайте.
— Вы не похожи на человека, пределом карьерных мечтаний которого является должность смотрителя маяка.
— Вы зрите в корень, но дело в том, что я решил немного передохнуть от своей головокружительной карьеры, — заявил Магистр. — Взять небольшой тайм–аут, так сказать. Полагаю, это пойдет мне на пользу.
— Смотритель маяка — довольно скучная должность, — заметил мэр.
— Как раз то, что мне сейчас надо.
— И, к сожалению, я все равно не смогу вам помочь.
— Это еще почему? — Магистр нахмурился и пробарабанил пальцами по столу первые три такта похоронного марша.
Мэр вздрогнул.
— Я не могу уволить нынешнего смотрителя.
— Он что, ваш родственник?
— Нет.
— Родственник жены?
— Нет.
— Тогда я не понимаю суть проблемы.
— Он связан с башмачниками.
— Весьма уважительная причина, — согласился Магистр. — А кто такие башмачники? То есть, я знаю, кто такие башмачники в принципе, но исходя из контекста нашей беседы, я вынужден сделать вывод, что речь идет отнюдь не о ребятах, починяющих обувь. Потому что вряд ли обычные ребята, починяющие обувь, могут быть столь важны. Или у них профсоюз?
— Хуже.
— Что может быть хуже профсоюза?
— Секта.
— Не уверен, что секта хуже профсоюза.
— Это зловещая секта, — объяснил мэр. — Весьма влиятельная в наших местах.
— А маяк им нужен в ритуальных целях? — полюбопытствовал Магистр. — Они пляшут вокруг него голыми или что–то вроде того?
— Они проводят там свои ежемесячные собрания.
— Пусть проводят их в каком–нибудь другом месте.
— Я не пойду против башмачников, — сказал мэр. — Я не хочу, чтобы у меня заржавели глаза.
— Не хотите, чтобы что? — не понял Магистр.
— У всех, кто идет против башмачников, ржавеют глаза, — объяснил мэр. — Ну, типа как наливаются кровью, и белок становится рыжего цвета…
— И это все последствия?
— Нет, конечно. Люди с ржавыми глазами живут не дольше недели.
— А что с ними случается потом?
— Ужасные вещи, — сказал мэр.
— Например?
— Они умирают.
— Сами по себе?
— Как правило, от несчастных случаев. Ну, или им разбивают головы боевыми молотами, что, в принципе, тоже может сойти за несчастный случай. Потому что счастливым такой случай точно не назовешь.
