О нет, и мама туда же!
— Ничуть! — невольно вырывается у меня. — Не было мне больно! Просто… побыли вместе и разбежались. Подумаешь!
Похоже, маму мои слова не слишком убедили. Хотя какое мне дело?
— Я знаю, Райан всегда много для тебя значил, — говорит она, нанося хайлайтер. — Мы все его обожали. Но в мире много других мужчин, дорогая.
— Знаю, — отзываюсь я, хотя внутренний голос бунтует: «Таких, как Райан, нет!»
— Он привлекателен внешне, — твердо продолжает мама, — и может пользоваться успехом в Голливуде, но когда дело доходит до чувств, он… — Она умолкает и задумывается. — Совсем голова не работает. Как вы это называете? С жуками?
— С жуками? — Я вытаращиваю глаза, и до меня доходит: — С тараканами?
— С тараканами! — Мама смотрит на меня и хохочет. — Да! С тараканами.
Я не удерживаюсь и тоже хихикаю, а сама думаю: может, и правда Райан бзиканутый. Люди меняются.
— Ладно! — Кажется, нотация закончилась. Мама закрывает хайлайтер и без особого интереса оглядывает себя в зеркале. — Идем?
— А тушь для ресниц? — предлагаю я.
— Дорогая, сколько возни! Это не для меня.
— Привет, Фикси! Привет, Джоанна!
Мы оборачиваемся и видим Ханну в облегающем красном платье. Гардероб у нее самый сексуальный в мире: она говорит, что так компенсирует самую несексуальную работу. Люди, узнав, чем Ханна занимается, вытаращивают глаза и спрашивают: «Что, правда актуарий?»
— Привет! — Я вскакиваю и обнимаю ее. — Я не слышала звонка.
— Я встретила Николь, и она меня впустила, — объясняет Ханна. — Там еще несколько гостей подошли. Они специально пораньше, чтобы помочь.
Похоже на маминых друзей. В некоторых кругах модно опаздывать. В маминой компании принято забегать пораньше и спрашивать, что нужно сделать. Дамы засучивают рукава и спорят, кто будет готовить слоеный пирог. А мужчины пьют пиво, курят и вспоминают, каким славным парнем был Майк.
— Тим в пути, — говорит Ханна, и я быстро отзываюсь:
— Круто!
Когда речь заходит о Тиме, я стараюсь особого энтузиазма не показывать. Он надежный, добрый и преданный парень. У него такой же логический склад ума, как у Ханны. Но чуткости ему не хватает. Запросто может наговорить лишнего и даже не заметить своей бестактности.
В жизни не забуду, как он ляпнул: «Но, Фикси, может, ты просто просмотрела невнимательно?», когда я провалила в школе экзамен по английскому. Кем надо быть, чтобы такое брякнуть? Тимом, конечно.
Но Ханну это устраивает. Она вечно рассказывает, как ценит его прямолинейность и то, что он не из тех, кто играет с людьми (вообще не представляю Тима за играми, разве что в каком-нибудь высоколобом интеллектуальном конкурсе, где он станет то и дело поправлять своего противника).
