Но чуть успокоившийся ранее кошкот вместо ответа лишь вновь начал бессвязно молить о пощаде и заодно пытаться, насколько это возможно, отодвинуться от Бранова на безопасное расстояние, толкаясь задними лапами. Растревоженная сеть снова зазвенела, и котенок захныкал от боли.
— Не двигайся, — выставил ладонь Бранов. — Сеть сжимается и причиняет еще большую боль.
Кошкот замер, сопя. Похоже, он столько боли уже испытал, что… болью больше, болью меньше, все равно. Сказали замереть, значит замрет. Что угодно сделает, лишь бы не прирезали.
— Ян Викторович, что делать-то?
Все еще не выпуская рогатину, я принялась свободной рукой массировать висок. Голова разболелась, а череп словно в тиски взяли. Того и гляди треснет.
Аспирант, отвечая на мой вопрос, только плечами пожал и снова склонился над котом.
— Как тебя зовут, ты меня слышишь?
Но кошкот лишь стонал и греб передними лапами землю. Навряд ли он был в ясном сознании, сейчас работали лишь инстинкты и желание выжить любой ценой.
— Без толку. Она едва сознание не теряет, — мужчина поднялся, потирая подбородок. — Идем. Времени почти нет.
Я едва не охнула.
— Уйдем? Бросим живое существо на погибель?
В голове такое просто не укладывалось. Аспирант растерянно развел руками.
— Какой от него теперь прок? Считать его я не смогу, да и раны слишком серьезные. Чем мы поможем?
— И тем не менее, — упорствовала я, гневно воткнув рогатину в землю. — Мы не можем её бросить!
Бранов вздохнул и заговорил спокойным, профессорским тоном.
— Мика, это всего лишь книга. Сказка. Выдумка. Все здесь не по-настоящему.
Но для меня все было настолько реальным, что оставить эту кроху в лесу истекать кровью, было выше моих сил.
— Может, попробуем забрать её в наш мир? Там хотя бы лекарства есть, бинты…
Я с жалостью посмотрела на окровавленные лоскуты на плече аспиранта. Ему тоже медицинская помощь не помешала бы.
— Нет, — сказал, как отрезал, он. — Если заберем кота, откроется тоннель, и все станет еще хуже. Нет, — нервно покусывая большой палец повторил Бранов, — потеряем слишком много времени. Да и не факт что я вообще сюда вернуться смогу. Не пустят.
Я горестно вздохнула. Выспрашивать подробности про «тоннели», кто эти таинственные, что нас обратно «не пустят», и прочую перемещенческую белиберду времени нет. Без того уже слишком долго стоим на одном месте. Оксана все еще не найдена, и черт знает что с ней сейчас происходит.
В голове вновь что-то зашумело, заискрилось. Хлынул новый поток знаний. Виски заломило с удвоенной силой. В этой неразберихе едва удалось вычленить одну-единственную здравую мысль: кошкоты, вопреки моим представлениям, оказались разумными существами, а значит…
