Французы удивленно закрутили головами и стали переглядываться.
— В клинике есть рентген? — спросил я.
— Да, мсье! — подтвердил высокий, худощавый француз в белом халате.
— Главный врач клиники, доктор Бернар, — напомнил мне Шарль шепотом.
— Обследуйте Мореля на рентгенологической установке, мсье Бернар, — предложил я. — На такой стадии метастазы должны быть видны.
— Я ненадолго оставлю вас, господа, — сказал Бернар и вышел. Я же воспользовался предоставленной паузой для рассказа о предстоящей операции. Бухвостов, умница, привез не только необходимое оборудование, но и несколько плакатов с рисунками. Вывешивая их поочередно на кафедре, я подробно рассказал о методике. Слушали внимательно. По лицам врачей было видно, что для них это откровение. Я заканчивал лекцию, когда в аудиторию вошел Бернар. Все дружно посмотрели на него.
— Коллега из России прав: у Мореля рак, причем, в последней стадии, — сообщил главный врач.
По аудитории пробежал шумок.
— Откровенно говоря, я поражен, — продолжил Бернар, повысив голос. — Поставить безошибочный диагноз после короткого обследования и опроса… У нас с этим были затруднения. Мсье Месчерски, — он произнес мою фамилию с ударением на последнем слоге, — выражаю вам свое восхищение.
А что вы думали? Опыт не пропьешь… Я кивнул.
— Надеюсь, вы позволите нам присутствовать на операции? — спросил Бернар.
— Если будете вести себя тихо и не пытаться отобрать у меня ланцет, — улыбнулся я.
Шутка понравилась. Врачи рассмеялись и стали вставать. Операция проходила в специальном демонстрационном зале клиники университета. Бухвостов и Никитина не теряли времени зря, и, когда бледного Тома в одной больничной рубашке ввели в зал, все было готово.
— Не бойтесь, Антуан! — сказал я пациенту (посредством Бухвостова, конечно). — Я сделал сотни таких операций, и все они завершились благополучно.
— Мерси, — ответил француз. — Мне сказали, что меня будет оперировать знаменитый русский хирург, даже князь, правда, я не ожидал, что вы так молоды. — Я верю вам, мсье! Делайте свое дело. Замучила меня болезнь.
Санитары помогли Тома взобраться на операционный стол, Шарль наложил ему на лицо марлевую маску и стал капать на нее эфир из специального сосуда. Через несколько минут пациент уснул, и мы приступили к операции. Я комментировал вслух свои действия, Бухвостов переводил мои слова на французский, не забывая при этом ловко ассистировать. Французы не усидели на скамьях и подошли ближе. Я не отгонял. Во-первых, все в белых халатах и марлевых масках, во-вторых, дело привычное: в Москве тоже приходили посмотреть. Аденома у Тома оказалась не слишком запущенной, и мы удалили ее быстро. Я вставил в мочеиспускательный канал пациента тонкую резиновую трубку, другой ее конец, пропущенный сквозь резиновую же пробку, опустил в стеклянную банку с узким горлышком и закрыл ее. Никитина ловко обхватила шнурком горлышко и прикрепила банку к узкому пояску из тесемки, который перед этим застегнула на талии пациента. Применять свечение я не стал. Лишние вопросы, к тому же медицина во Франции передовая по местным меркам. Антисептика и анестезия присутствуют в полном объеме, широко применяется и российский стрептоцид.
