В приемной я забрал портфель и отправился к любимой. Идти было недалеко. Большой Кремлевский дворец стоял в лесах, его восстанавливали после взрыва, и царская семья временно разместилась на Патриаршем подворье. Глава православной церкви там не жил: для него еще в прошлом веке построили резиденцию на Ордынке. Кремлевские палаты стояли в запустении, их использовали для хранения всякой рухляди. После покушения помещения очистили, слегка подремонтировали и предоставили для временного проживания императрицы и ее семьи.
У входа в подворье дежурил караул из гвардейцев. Останавливать меня он не стал. Во-первых, знали в лицо, во-вторых, всех посетителей Кремля досматривают на воротах. Исключений нет ни для кого. Забирают оружие, копаются в саквояжах и портфелях, заставляют развернуть свертки. Дрова и другие хозяйственные грузы проверяет специальная группа полиции. Теперь провезти взрывчатку в Кремль не получится, пронести – тоже. Оружие отберут, если с ним явится чиновник или военный, и вернут по выходу, вот истопнику или повару с револьвером придется туго. Его ждут уютные застенки и улыбчивые лица жандармов. Повезет, если просто уволят…
В гостиной Ольги я застал Лену Адлегберг. При виде меня, фрейлина приняла строгий вид.
— Добрый вечер, князь! — сказала официальным тоном. — Чем обязаны визиту?
— Хочу видеть Ольгу Александровну, — признался я, несколько ошарашенный таким приемом.
— К сожалению, это невозможно, — сообщила Лена.
— Отчего же? Мне доложили, что цесаревна у себя.
— Она не желает вас видеть.
— Почему?
— Велела передать, что вы пошлый и ветреный человек, и она не хочет иметь с таким дело.
Сказав это, Лена подмигнула и повела глазами в сторону окна. Я присмотрелся и увидел выглядывавшие из-под края шторы башмачки. Ага! Ненаглядная решила устроить жениху выволочку. О моем появлении в Кремле она, конечно, знает – такие вести здесь разносятся мгновенно, вот и подготовила «ласковый» прием. Заодно решила послушать, как окоротят гнусного изменщика.
— Так и сказала? — спросил я, подпустив в голос изумления и растерянности.
— Именно! — подтвердила Лена. В глазах ее прыгали бесенята.
— Увы, мне! — воскликнул я на манер местных трагиков. — Жизнь кончена. Пойду домой и выпью стрихнину. Или лучше мышьяку? Как считаете, Елена Васильевна? Какой яд предпочесть?
— Я тебе выпью!
Штора колыхнулась, выпустив маленький, разъяренный вихрь. Он подлетел ко мне и замер, уперев руки в бока.
— Ты чего это надумал, а?!
