– Ну как, нашел? – спросил доктор, шевелясь и стряхивая с себя куски снега.
– Нашел, – тяжело дышал Перхуша. – Да сам чуть не заплутал: не видать ничего...
Он зачерпнул с самоката снегу, схватил губами, зажевал.
– И как же мы поедем?
– Потихоньку, барин. Бог даст, до Посада доберемся. А там путь широкай, наезженнай.
Перхуша чмокнул губами. Лошади нехотя заскребли копытами по протягу. Самокат не трогался.
– Ну, чего вы? У мельника зоб наели? – корил их Перхуша.
Самокат еле дернулся.
Доктор слез, в сердцах стукнул кулаком по капору:
– Пошли!
Лошади фыркнули, чалый заржал своим пронзительным голоском. И заржали другие.
– Не надобно пужать, – недовольно сказал Перхуша. – Они у меня не пужанны, слава Богу.
Он поддернул вожжи, зачмокал:
– Ну, ну, ну...
Самокат с трудом тронулся, Перхуша, держась за правило, уперся другой рукой в капор, налег. Доктор уперся в спинку.
Самокат поехал. Перхуша вырулил его, но вскоре остановил, отер лицо:
– Ничо не видать... Барин, вы б пошли впереди по следам моим, а то править неясно.
Доктор пошел вперед по оставленным Перхушей следам. Снег быстро заметал их, ветер дул доктору в лицо. Следы тянулись прямо, потом стали забирать правей и пошли, как показалось доктору, по кругу.
– Козьма! След назад идет! – крикнул доктор, заслоняясь от ветра.
– Это я плутал тутова! – закричал Перхуша. – Бери левей, ступай прямо!
Доктор взял левей и вдруг провалился по пояс в снег. Он заворочался, чертыхаясь и охая, в яме, полной снега. Самокат чуть не наехал на него. Перхуша остановил лошадей, помог доктору выбраться.
– Угораздило... Проклятье... – бормотал доктор.
Ветер, словно издеваясь над ними, задул сильнее, швыряясь снегом.
– Надо же... – Доктор встал, опираясь на Перхушу.
– В буерак черт столкнул! – крикнул ему в ухо Перхуша. – Ходи скорей, пока следы не замело! Они там, спереди!
Доктор решительно зашагал вперед, высоко поднимая ноги, вытаскивая их из снега. Самокат двинулся за ним.
Доктор шел, таращаясь сквозь залепленное снегом пенсне. Наконец, когда он стал по-настоящему уставать и его долгополый пихор показался ему тяжелее пудовой гири, он едва различил почти занесенные следы.
– Есть след! – крикнул он, но снег попал ему в рот, и он закашлялся, кланяясь метели.
Перхуша понял и выправил самокат по следам. И вскоре выехали на дорогу.
– Слава Богу! – перекрестился Перхуша, когда самокат пошел по затвердевшему снегу. – Садитесь, барин!
Доктор, тяжело дыша, плюхнулся на сиденье, откинулся, не в силах запахнуться полостью. В сапоги его набился снег, он чувствовал, что ногам мокро, но не было сил нагнуться, снять сапоги и вытрясти снег. Перхуша накрыл его полостью:
