– Да. Там чернуха, – кивнул доктор, дожевывая и откидываясь на спинку стула.
Большой нос его от водки и еды вспотел и порозовел. Доктор достал платок, шумно высморкался.
– Там же... это... войско на облоге. Куда ж вы едете? – зашатался, оступаясь, мельник.
– Я везу вакцину.
– Вакцину? Привить? – спросила мельничиха.
– Да. Привить тех, кто остался.
– Кого еще н-не покусали? – Мельник, оступаясь, оперся на огурец.
Видно было, что последний наперсток валит его с ног.
– Да. Кого не покусали.
Доктор достал портсигар, вынул папиросу и со вздохом утолившего голод человека стал закуривать.
– Как же вы не боитесь туда ехать? – колыхнула грудью мельничиха.
– Работа у меня такая. Да и чего бояться – там войска.
– Но они же, эти... шибко проворны, – озабоченно покрутила она пустую стопку своею полной рукой.
– Они! О-н-ни! Они так прово-о-рны! – с обидой затряс головой мельник, держась за пупырушки соленого огурца.
– Они же роют под землею. – Она облизала губы.
– Роют! Р-роют под землею!
– И могут где хочешь вылезти.
– И м-могут... м-могут! Рвань эта...
– Могут, конечно, – согласился доктор. – Даже зимой они спокойно раздвигают мерзлую землю.
– Господи, Твоя воля... – перекрестилась мельничиха. – У вас с собой есть оружие?
– Конечно, – дымил папиросой доктор.
Мельничиха ему понравилась. В ней было что-то материнское, доброе, заботливо-уютное, что навеяло на него детские воспоминания, когда мать была еще жива. Мельничиха не была красива, но женственность ее покоряла. С ней было приятно разговаривать.
«Повезло этому пьянице», – подумал доктор, глядя на полные руки мельничихи, на ее гладкие пухлые пальцы с маленькими ногтями, вертящие стопку.
Дверь отворилась, вошел Перхуша.
– Здраствуйтя! – Скинув шапку, он поклонился, перекрестился на иконы и стал раздеваться.
– А, Ив-ван Сусанин! – рассмеялся мельник, держась за огурец. – Ты чего в березу въехал, сорочья голова?
«А ведь и впрямь – сорочья голова...» – согласился про себя доктор, глянув на Перхушу.
– И хто тебе это па-зволил?! Му-дак!
– Кончай ругаться, Сеня! – Мельничиха шлепнула увесистой ладонью по столу.
– Ты в-раг г-государства, понял, нет? Ты н-навредил! – Мельник, шатаясь и огибая закуску, двинулся по столу навстречу Перхуше. – Тебя за энто надо засадить!
Он оступился и сел на сало.
– Сиди уж! – усмехнулась мельничиха. – Проходи, Козьма, садись.
Оглаживая свои рыжие, мокрые от пота волосы, Перхуша подошел к столу.
– Всю рвань и срань надобно са-жать! Ты, мудд-а-ёбина! – пищал мельник, злобно уставившись на Перхушу.
