21 ноября Пушкин не послал письма ни Геккерну, ни Бенкендорфу, он только прочитал графу Соллогубу письмо к Геккерну, отчего молодой граф пришел в ужас. Как — то привыкли считать, что Жуковский организовал встречу Пушкина с царем, что не подтверждено ничем. Нам кажется, что к этому времени и экземпляр подметного письма, и слухи о дуэли, и объявление помолвки Дантеса и Екатерины, сестры Натали, были известны монарху. Он решил встретиться с Пушкиным и успокоить его сам, но чтобы разговор не вышел за рамки приличий, он провел эту встречу в присутствии графа Бенкендорфа.
Царь говорит о дуэли, слухи о которой дошли до него. Пушкин успокаивает, что дуэли не будет. Царь берет с него слово, что он сообщит ему лично, если дуэль все — таки станет неминуемой. Царь объясняет Пушкину, что любит его жену как добрую и искреннюю женщину, что даже предупреждал ее, что красота дает повод к комеражам (сплетням) в обществе, и что ей надо опасаться этих слухов, сколько для нее самой, сколько и для счастия своего мужа. «О да, я знаю, ваше величество, она передала мне ваш разговор. Я благодарю вас за отеческое внимание». «Разве ты мог ожидать от меня чего — нибудь другого?» «Не только мог, но и, признаюсь откровенно, я и вас самих подозревал в ухаживании за моей женою…»
Так с государем никто не смел разговаривать. И говорят они об одном, а подразумевают совсем другое. М. А. Корф рассказывал, что подобный разговор ему передавал сам государь через много лет и как происходивший где — то на балу за три дня до дуэли. Надо полагать, что и сам Николай чувствовал потребность как — то оправдаться, чтобы его слова были переданы потомству, ведь барон Корф был его летописцем. А граф Бенкендорф, и Пушкин, участники беседы, были давно в могиле.
Дантес женился на сестре Натальи, Екатерине, которая была старше его на четыре года, увернулся. Слухи поползли снова. Теперь уже о том, что Дантес принес себя в жертву. Но, думается, и с царем связывали Наталью.
Сразу после Нового года граф А. Х. Бенкендорф посылает Наталье Николаевне записку, которой извещает, что государь, желая сделать приятное ей и ее мужу, посылает тысячу рублей для свадебного подарка Е. Н. Гончаровой. Екатерина была фрейлиной. Обыкновенно неимущим фрейлинам двора давалась так называемое фрейлинское приданое, сумма которого была от 10 000 рублей и значительно выше. Катрин Гончарова, вероятно, неимущей не считалась. Царь сделал подарок из своих денег, и Пушкин мог принять и это за оскорбление, поскольку деньги были посланы его жене через Бенкендорфа.
