.
Письменных свидетельств современников нет еще потому, что все прекрасно понимали намек, но никто не решался об этом написать по почте, поскольку письма перлюстрировались, о чем всем было известно. Но говорить — то в свете говорили. На каждый роток не накинешь платок.
«Еще в Москве слышал я, что Пушкин и его приятели получили анонимное письмо в коем говорили, что он после Нарышкина первый рогоносец», — писал Александр Иванович Тургенев брату Николаю в Париж, сразу после кончины Пушкина.[40]. Т. е. исполняет роль главного рогоносца при царе Николае, как Д. Л. Нарышкин был «рогоносцем величавым» при императоре Александре.
Писал он с оказией, посылая письмо с д´Аршиаком, который после дуэли срочно покидал Россию. С оказией, значит, можно было не опасаться. «Слышал еще в Москве» — это значит до 20 ноября, поскольку 21‑го он уехал в Петербург. Представьте себе, что распространителю устных слухов надо было добраться еще от Петербурга до Москвы, и вам станет понятно, что уже через неделю после получения диплома о намеке по царской линии шепотком говорили в самом Петербурге.
Петраков считает доказательством то, что намекать на Д. Л. Нарышкина мог только Пушкин, хорошо знавший уже порядком забытую историю Марии Антоновны Нарышкиной с Александром I. Тут Петраков ошибается, никто эту историю не забыл, хотя она и закончилась в 1813 году, почти сразу после рождения единственного сына императора Александра I, Эммануила Нарышкина, названного мистическим еврейским именем «С нами Бог», в честь побед над войсками Наполеона. Эммануил Нарышкин был известен всему Петербургу, он был воспитанником той же школы юнкеров и подпрапорщиков, которую закончил одновременно с ним и М. Ю. Лермонтов. Эммануил Нарышкин дожил до начала двадцатого века и всегда входил в ближний круг императорской фамилии. Совершеннолетие наследника престола Александра Николаевича отмечалось балом в доме у Д. Л. Нарышкина. А вот непременный секретарь И. Борх, именем которого подписан диплом, был мужем троюродной сестры Натальи Николаевны, урожденной Голынской. Циничный анекдот про чету Борх Пушкин рассказал Данзасу по дороге на Черную речку. Меня всегда удивляла невозмутимость Пушкина, граничащая с цинизмом, если помнить, что едет он защищать честь своей жены.
«По дороге им попались едущие в карете четверней граф И. М. Борх с женой, ур. Голынской. Увидя их. Пушкин сказал Данзасу: «Вот две образцовых семьи», и, заметя, что Данзас не вдруг понял это, он прибавил: «Ведь жена живет с кучером, а муж — с форейтором».
