И правда, по оконному стеклу ползет дождь — осень давно. А заболела я летом, только арбузы поспевали. Никто меня не забирает из больницы. Кому я нужна? Хлеба з детском доме и так не хватает, Ольга Александровна про меня забыла.
— Сказки любишь? — перебила мои догадки стриженая. Она подобрала под себя ноги, повернулась к окну, а там под серым не-' бом раскачивается туда-сюда растрепанная верхушка дерева.
— Жил-был царь с царицею. Любил он ходить на охоту да дичь стрелять. Вот один раз увидел: сидит на дубу молодой орел...
Такой сказки я никогда раньше не слышала. Три раза хотел царь застрелить орла, а он его три раза отговаривал:
— Не стреляй меня, царь-государь, возьми лучше к себе, я в трудное время тебе пригожусь.
И что царь раздумывал! Если бы даже не орел, а маленькая букашка одним усиком намекнула мне, что поможет в трудное время, уж я бы не сомневалась. А царь все целился и целился, все не мог придумать, зачем ему может пригодиться эта птица. Пока наконец орел не сказал совсем понятное: «Возьми меня к себе да корми три года».
Тут сказка стала слишком похожа на правду. Кормить — какое это волшебство? И царь поверил, что его не обманывают.
Пришли мерить температуру, брать кровь. Сказка остановилась.
— Опять раненых привезли, — сказала сестра, выглядывая в окно. — Прямо с фронта, из-под Сталинграда...
От нас было видно, как на улице у соседнего госпиталя выгружали носилки из машин и подвод. Сестра заспешила, оставив нам на тумбочке желтые жгуче-горькие порошки — хину от малярии.
Других лекарств почти не давали, наверно, их не хватало. Есть тоже приносили редко. Времени было много. Целыми днями соседка рассказывала, а я слушала. Голос ее наполнял собой маленькую комнату, уносил за леса, за моря — от стонов за стеной и тревожной беготни в коридоре.
Сказка была одна и та же, но она не кончалась. Долго шли три года, пока набирали силу крылья орла. Сначала с царского двора исчезли все утки, все гуси и куры. А потом пришла очередь последней коровы. «Пусти меня теперь на волю», — сказал орел. Но крылья еще не держали его.
В этом месте действие почти останавливалось и никак не могло двинуться дальше. Ну где же, где взять столько коров и овец, чтобы хватило еще на целый год!..
Я часто засыпала от слабости посреди рассказа. Мы все время возвращались к началу.
Однажды соседка вместо сказки вдруг рассказала про себя. Сначала совсем немного. Потом в другие дни добавляла — то из середины, то из начала. В моей голове все перепуталось: где сказка, а где нет.
