– Номер, – спокойным и уверенным голосом сказал Люсьен. Я стояла рядом и задыхалась от ужаса.
– Сколько лет девчонке? – спросил старик-портье.
– Она совершеннолетняя, – ответил Люсьен.
От смущения я не могла поднять глаз.
– Нет, с этой девчонкой нельзя, – отрезал старик.
– Ей двадцать один год, – продолжал настаивать Люсьен, хотя голос у него слегка дрогнул.
– Документы, – потребовал старик.
Все это выглядело еще неприятнее. К нам подошли четыре тощих парня. Еще чуть-чуть, подумала я, и меня здесь изнасилуют.
– Покажи ему свой паспорт, – приказал мне Люсьен.
Oh dear, oh dear… Час от часу не легче. Я полезла к себе в сумку. Пока старик изучал мои британские данные, мне хотелось провалиться сквозь землю. Потом они все вместе принялись высчитывать, сколько мне должно быть лет, если я родилась в 1946 году. Я про себя молилась, чтобы защита ее величества оказалась достаточно надежной в арабском борделе Парижа, когда Люсьен, успевший сунуть портье лишнюю купюру, толкнул меня локтем в направлении лестницы.
Неосвещенная лестница немилосердно скрипела. Пока мы шли, я думала о том, сколько проституток в данный момент обслуживают клиентов в других номерах. Мы поднялись на два этажа и свернули по коридору направо. Портье отпер дверь номера, в последний раз покосился на меня – белокурую жертву мужской похоти – и удалился.
Внутри обстановка была совершенно невообразимой. Грязно-серые стены, яркая лампа прямо над кроватью и «романтический» зелено-розовый букет искусственных цветов, накрытый сеткой и густо покрытый пылью. Люсьен взял букет и подвесил его к голой лампочке над кроватью, чтобы свет не так бил в глаза. Никогда не забуду рисунок на потолке, похожий на criss-cross[93], и то, как он качался, вызывая головокружение.
«Сыграй проститутку», – сказал он. Я сняла черные чулки и пояс. В комнате, вот ужас, не было ничего, кроме двуспальной кровати и биде, – ни телевизора, ни чего-нибудь еще, даже раковины, чтобы вымыть руки, – только биде для мытья «там», чудовищно грязное и с подтекающим краном; в тишине раздавалось его настойчивое «кап-кап-кап». Но я ведь сама захотела изобразить из себя шлюху. Поэтому я легла на кровать. Постель была сырой. Раньше мне никогда не приходилось ложиться в такую сырую постель – полагаю, поваляйся в ней с полчаса, и воспаление легких тебе обеспечено. Я постаралась принять сексуальный вид, гоня от себя мысли о клопах. Легла я прямо на покрывало, опасаясь обнаружить на простынях черные точки, как в фильме «Угловая комната». Я повернулась на бок, изображая женщину-вамп. Люсьен лег рядом, и в тот самый момент, когда нам почти удалось забыть о том, где мы находимся, в дверь постучали и чей-то голос крикнул: «Откройте!»
