— Давай я начну с самого начала, — терпеливо повторил Уго. — Когда Маттео пришёл на первый курс, я учился уже на пятом, так что первые четыре месяца, до Перелома года, о нём и не слышал. Мальчишка был замкнутый, ни с кем не общался, так что даже на вечеринках землячества лукканцев мы не пересекались. На каникулы я уезжал домой, и так получилось, что возвращались мы вместе — даже в одном купе поезда. Поболтали о чём-то, перемыли кости паре преподавателей, добрались до Университета и расстались, тем более, что Маттео жил в общежитии, а я уже снимал вместе с приятелем квартиру по соседству. Начался семестр, учился я всерьёз и особо не прислушивался к тому, что болтают в коридорах. А потом заметил, что у меня за спиной переглядываются и шепчутся, а то и отходят подальше. Поначалу я пожал плечами и не стал даже думать об этом, а потом меня остановил в коридоре какой-то первокурсник и в лицо сообщил, что я, подлец такой, украл у Кватрокки разработанную тем формулу нового заклинания и выдал её за свою. Таким, говорит, не место, и вообще, позоришь наш славный университет.
— А у вас что, одинаковые стихии? — переспросил Джон.
— Да какое там! У меня земля и вода, у него огонь и некростихия. Но Маттео заявил, что разработал некрозаклинание на базе стихии земли, советовался со мной, и вот тогда-то его идея и была украдена.
— Глупость какая-то, — искренне возмутился Винченцо.
— Глупость, — согласился Уго. — Но через неделю университет гудел, а Кватрокки ходил с видом победителя.
— И ты вызвал его на дуэль?
— Ты с ума сошёл? Я уже готовил магистерскую диссертацию, а он первый курс не закончил, какой вызов? Я решил, что ему надоест в конце концов, да и народ вокруг заговорит о чём-нибудь другом. Но мальчишка не успокаивался, и через еще неделю очередной первак, бледно-зелёный от сознания собственной важности, принёс мне письменный вызов по всей форме.
— Раз Маттео тебя вызвал, значит, оружие выбирал ты?
— Не совсем так. Он прислал вызов на магическую дуэль, значит, априори оружие — магия. Но я мог выбрать условия поединка, и выбрал — до невозможности продолжать бой.
— Ага, это мне знакомо, — снова вмешался Винченцо. — Только невозможность продолжать поединок все понимают по-своему. У одного это истраченный резерв, а у другого — законченная жизнь.
— Вот именно. — мрачно согласился Уго. — Так что в результате я прослыл убийцей младенцев, пришлось переводиться в Лютецию и защищаться там. Впрочем, это-то как раз было неплохо: в Лютеции я получил отличное предложение о работе и почти десять лет занимался продажей артефактов. Есть такой Столесон, крупный торговец новинками, вот я с ним ездил в качестве секретаря на аукционы всякие, по продавцам. Собственно, я и здесь хотел открыть что-то вроде филиала его магазина, даже с боссом всё согласовал. Если бы не Козима…
