. Ядвига Мартыновна! Она не выживет! Она не выживет!
Д е в о ч к а (старушечьим тоном, с латышским акцентом). Это истерик! Это паник! Какой женщин это не пережил!
Я с и к. Не нужно мне этого ребенка, пусть она выживет! (Рыдает.)
Д е в о ч к а. Стыдите, Аким Альфредович! Такой большой! Такой доктор… Стыдите!
Они заходят в дом.
Из школы слышен звонок. С булкой в зубах к воротам бежит Б а с и л о в. Ему навстречу Яша.
Я ш а. Басилов!
Б а с и л о в. Ну?
Я ш а. Ты зачем бросил классный журнал в снеготаялку?
Б а с и л о в. Обалдел?
Я ш а. Слово?
Б а с и л о в. Слово!
Я ш а. Значит, это Ганька Семушкин. Кроме тебя и Гальки, во время перемены во двор никто не входил.
Б а с и л о в. Значит, Ганька! Он по партам с журналом бегал.
Я ш а. После урока его к себе вызвал директор, велел показать дневник.
Б а с и л о в. Ну?
Я ш а. Ганька не хотел, директор его припер к стенке. Ганька показал. А там все отметки переделаны. Двойки на четверки. Тройки на пятерки. А теперь он еще журнал сжег.
Б а с и л о в. Его из школы исключат.
Я ш а. Исключат. Я к директору иду.
Б а с и л о в. Какой же ты товарищ?
Я ш а. Я ему не товарищ!
Б а с и л о в. Пропал Ганька Семушкин!
А в сорок девятой квартире В с е в о л о д К а р а к а ш ждет друзей детства. Один уже пришел — это ровесник Всеволода В а с ю к о в, сержант милиции.
Посредине комнаты под люстрой, украшенной плакатом «Здравствуйте, друзья детства!», большой сервированный круглый стол с цветами, шампанским… Каракаш читает, Васюков слушает.
К а р а к а ш. «…А когда они не виделись два дня, как она тосковала!.. Как-то они даже поклялись друг другу в вечной любви… Это, конечно, было очень смешно. Ночь. Кладбище. Лопухи. И они сидят на плите могилы безвременно погибшей восьмидесятилетней старухи. И луна. И черные ягоды шелковицы…»
В а с ю к о в. Что же тут смешного? Не пойму.
К а р а к а ш. Подожди. Это очень веселый юмористический рассказ. (Читает.) «А потом экзамены, конец школы, отъезд из родного города… Перед отъездом он подарил ей на память перочинный ножик, хороший такой ножик — десять предметов: ножницы, шило, два ножа… Потом письма все реже… И вдруг, как землетрясение: она вышла замуж и уехала в другой город. Он уже кончал университет, был комсомольским секретарем. Но едва оставался один — тоска заливала его с ног до головы… Где она?.. Один раз он видел ее в театре. Как странно… Давали «Ромео и Джульетту». Другой раз на улице. Он подошел к ней и поздоровался… Она прищурилась и не ответила. С ней был носатый человек в очках, седой… Очевидно, муж. Он слегка прихрамывал…» Ну как, смешно?
