— И только? Мало! В человеке должна быть сила ума и сила духа. Он должен быть как гора! В нем, как в горе, должны быть сокровища! Он, как гора, должен быть далеко виден. О чем я жалею, идучи на фронт? Многого не удалось узнать. Жить — это все равно, что подниматься на вершину. И я стал подниматься. Но вот война! И враг — фашизм, война справедливая! Страшный это враг, жестокий, бездушный как машина! А жизнь хороша. Нужно жить столетия, чтобы все испытать, во все проникнуть. Есть вершины — гении человечества; один в одной стране, другой — в другой, один жил в этом веке, другой — в прошлом, третий — две, четвертый — три тысячи лет назад, и эти вершины перекликаются одна с другою. Ленин — это вершина над вершинами! И нет ничего лучше, как «подниматься» на одну, другую вершину и смотреть через века вперед! Но воевать надо! Надо... Родина! А что она такое? Все. Народ, Ломоносов, Толстой, ученые, поэты, песни, леса, горы. И врага надо ненавидеть. Враг — это сапог, который способен придавить ребенка; это грязная лапа, которая способна сорвать с девушки одежды; это глотка, которая готова проглотить твой хлеб и оставить тебя ни с чем. В этой войне мы должны победить, чего бы это ни стоило. Речь идет не только о земле — о нашей душе, о светлой мечте, которую хотят отнять у человечества... Ты понимаешь, если отнять у человечества те идеалы, за которые боролись лучшие сыны земли, — с чем оно останется? Это все равно, что померкнет солнце.
Начнется одичание...
— Коля, хороший ты мой... мне просто плакать хочется... Как бы можно было хорошо жить. Я ведь тоже много читала, думала... после того как побывала у тебя...
— Не понравилась ты мне... тогда...
— А теперь?
— Теперь... Теперь подаешь надежды...
— Ах, Коля, Коля! Совсем ты меня не знаешь. Вот как сделать, чтобы хорошее в человеке сразу было видно. Конечно, дурное тоже...
— Не знаю.
В бухте Малой пароход остановился на рейде в некотором отдалении от берега. Пассажиров доставил катер.
Когда он приблизился, среди приехавших Женя узнала Павлика Гребнева и свою подругу Катю Крупенину, и как только они поднялись на палубу, повисла у нее на шее:
— Катюша, милая, здравствуй! Вот ты какая!
Катя похудела, осунулась, глаза были заплаканы и рядом с Жениными казались лесными озерами в плохую погоду: не разглядеть, глубоки ли и что таится на дне. Зато спокойно с достоинством поздоровался Гребнев. От него веяло здоровьем и душевной теплотой.
Женя отвела знакомых на корму, где возле ящиков сидел Рудаков.
