«Разве что Дуся», — подумала Мая.
Она ускорила шаг. Там, на сопке, ее все-таки ждали книги, Дуся, Людмилка, Путилова. А тут в любую минуту могла нагнать Васильевна.
Сердце колотилось где-то в ушах, когда она вбежала в освещенный, шумный коридор барака, рванула дверь в свою комнату, едва не уронив бутылки с маслом.
— Ой! — вздрогнула Дуся. — Жутко боюсь, когда не постучавши входят!
Слава богу, Дуся была дома.
Она сидела за столом, старательно намазывая на длинный бутерброд с маслом остатки клубничного конфитюра.
— Добрый вечер! — сказала Мая. — Я на минутку. Наверно, за мной заходили? Я сейчас на кухню пойду…
— Садись лучше со мной чай гонять! С конфитюром. Конфитюр — моя стихия, — улыбнулась Дуся. — Чего вы с навагой этой связались? Тут еще Ирка твоя прибегала, вон записка лежит…
Маечка, из Владика прибыли все мои приборы, и я окончательно перебираюсь на «Космонавт», забрала шмотки: К понедельнику должны переоборудоваться. Заходи на судно. А то мне теперь некогда. Не знаю, куда делся шарф. Маечка, с Георгием тебе встречаться не надо. Увидимся — поговорим.
Целую. Иринка.
Мая положила записку на край стола. Села.
На стене появилась фотография: Мая и Дуся стоят обнявшись на фоне бухты, пирса и сейнеров. Хорошая фотография. Молодец фотограф, сдержал слово.
— Ты позабыла, а я на завод за фотом зашла. Я дотошная. Брось ты с этой навагой, давай чай гонять, пока не остыл!
Дверь приоткрылась, всунулась белокурая Людмилкина голова.
— Мы же масла ждем! А ты, оказывается, уже пришла!
— Вот масло, — тихо сказала Мая.
— Чудна́я ты все-таки, Майка, — сказала Людмилка, забирая бутылки. — Мы ведь ждем, а ты сидишь. Танька даже на танцы не пошла.
Она постояла на пороге, ожидая ответа.
— Пускай танцует, — сказала Дуся. — Мы и вдвоем нажарим. Чего-то после конфитюру на рыбу потянуло.
— Ну приходи. — Людмилка пожала плечами и вышла.
Мая поднялась с табуретки, подошла к окну. Большая белая лошадь бродила в темноте, негромко пощипывая траву.
— Все мужчины — подлецы! — убежденно сказала Дуся, допивая чай. — Я тебе, Мая, одно скажу: никому в жизни верить нельзя. Вот у меня тоже была одна подруга…
— Помолчи, Дусенька, — перебила ее Мая и посмотрела наверх.
Свет на вулкане лучисто сверкал.
Она провела рукой по закурчавившимся, перепутавшимся за день волосам.
— Дусенька, ты, если хочешь жарить навагу, иди, а то ведь мне заниматься пора…
