– Не великоват ли такой дом для холостяка? – поинтересовался я.
– Я храню немало редкостей, книг, картин и еще кучу всякой всячины. Люблю, чтобы все это было под рукой, – ответил Медина.
Он распахнул дверь и пригласил меня в огромную комнату, настоящий зал, который, должно быть, занимал целый этаж. Вытянутый, с глубокими эркерами в торцах, он был от пола до потолка сплошь заставлен книгами. Книги лежали стопками на столах и просторной кушетке, придвинутой к камину. Это помещение походило не на обычную библиотеку джентльмена, приобретенную у книготорговца, а, скорее, на собрание какого-то ученого, и тома имели тот самый вид, который приобретают от частого пользования. Библиотеку освещали лампы, стоящие на маленьких столиках, а на массивном письменном столе в центре громоздились подшивки газет и всевозможных книг с бумажными закладками. Иными словами, здесь располагался и рабочий кабинет Доминика Медины.
Почти сразу же без зова появился слуга и поставил на приставной столик поднос с напитками. Одет он был как всякий дворецкий, но мне показалось, что далеко не большую часть жизни этот человек провел в услужении. Тяжелая челюсть, маленькие, глубоко посаженные глаза, волосы на загривке, подстриженные «скобкой», а также бугрящиеся на плечах и предплечьях мышцы точно сообщили мне его прежнюю профессию. Этот малый выступал на ринге, и не так давно. Выбор Медины меня удивил – я бы ни за что не нанял бы боксера в качестве слуги.
– Благодарю, Оделл, – сказал Медина. – Можете отправляться спать. Сэра Ричарда я провожу сам.
Он усадил меня в кресло с высокой спинкой и придержал сифон, пока я смешивал себе виски с большим количеством содовой. Затем уселся по другую сторону ковра, лежавшего перед камином, на старинный стул, который выдвинул из-за письменного стола. Слуга, уходя, погасил весь свет, кроме одной лампы справа от Медины, и теперь она хорошо освещала его лицо. Огонь в камине едва теплился, и лампа осталась единственным ярким пятном в библиотеке.
Я расположился поудобнее, вытянул ноги и взялся за трубку, размышляя над тем, хватит ли у меня силы воли через четверть часа встать и уйти домой. Уходящие во мрак полки с книгами в пергаментных и кожаных переплетах, странным образом подействовали на меня: я снова оказался во власти видений, занимавших меня, пока мы шли по Беркли-сквер. Я очутился внутри одного из тех самых солидных, крепко запертых домов, о которых размышлял, и все здесь казалось мне таинственным, как в лесу. Книги, старые книги, полные забытых знаний… Я ни на миг не сомневался, что если бы мне хватило времени и ума, я бы мог узнать из них удивительные вещи.
