И мы совсем погрузились бы в политику, если б Пью не поинтересовался мнением Сэнди о Ганди. В этом вопросе мой друг разбирался, как никто другой, поскольку был не понаслышке знаком чуть ли не со всеми проявлениями фанатизма.
– Существует два типа фанатиков. Одни, строго говоря, безумны. То есть, их разум теряет равновесие, а поскольку вся наша жизнь основана на поддержании равновесия, они становятся такими же разрушителями, как лом, угодивший в сложный и хрупкий механизм. Они окружают себя такими же неуравновешенными. К счастью, таких всегда меньшинство, и силы их, как правило, невелики. Другой тип фанатиков – образчик некоего безумного равновесия. С первого взгляда и не скажешь, что в них есть что-то ненормальное. Они так же душевно уравновешенны, как вы или я, но, так сказать, живут в совсем ином мире. В убеждениях таких людей нет логических изъянов. Действуя в рамках своих безумных учений, они абсолютно рациональны. Возьмите, например, Ленина. Вот такие фанатики и представляют наибольшую опасность.
Лайтен полюбопытствовал, как такой человек может воздействовать на обычные умы.
– Он обращается к нормальным людям, – уверенно произнес Сэнди. – К совершенно нормальным. Он предлагает разумные вещи, а не мечты, а если это мечты, то они кажутся разумными. В обычное время его бы никто не услышал, но когда приходит пора великих испытаний, когда рассудок простого человека погружается в смятение, вот тогда на сцену выходит рациональный фанатик. Он обращается к здравомыслящим, и если те откликаются, происходят революции.
Пью согласно закивал:
– Рациональный фанатик, разумеется, должен быть гением.
– Конечно! К счастью, гении такого типа встречаются крайне редко. Если кто-то и обладает таким даром, его можно считать современным волшебником. Маги прошлого возились с кабалистическими символами и опасными химическими соединениями – и все впустую. Истинный колдун тот, кто обладает способностью воздействовать на умы других людей. Мы только начинаем понимать эти странные вывихи человеческой души. Настоящий маг в наши дни взял бы на вооружение куда более убийственные методы, чем алхимия и некромантия, он огненными клещами потащил бы за собой ту податливую и нежную субстанцию, которую мы именуем разумом.
Он снова повернулся к Пью.
– Помнишь того малого, которого мы на войне называли Рам Дасс? Его настоящего имени я до сих пор не знаю.
– Еще бы, – ответил Пью. – Это тот, который потом работал на нас в Сан-Франциско. Он получал от агитаторов крупные суммы и переводил их в Британское министерство финансов, не забывая оставить себе комиссионные – десять процентов.
