Теммин спешит в противоположный угол и срывает синий брезент со старого валакорда.
Это их старый валакорд — артефакт не древней истории, но скорее истории самого Теммина. Внезапно на Норру накатывает воспоминание: Теммин и его отец, Брентин, сидят за тем самым валакордом, вместе играя старую веселую шахтерскую песенку и смеясь.
— Смотри, — говорит юноша. — Вернее, слушай.
Он играет на клавишах пять нот…
Пять первых нот одной из тех старых шахтерских песенок — «Тачка с камнями». И при их звуках с хлопком и шипением открывается еще одна дверь. Сквозь щели в старой каменной кладке пробивается легкий ветерок. Норра ощущает запах плесени, гнили и чего-то металлического.
— Об этом Сурат никак знать не может, — уверяет ее сын. Только теперь она замечает блеск в его глазах, ухмылку на его лице. Сперва она решила, что он напоминает своего отца. Но возможно, он напоминает ее саму.
— Теммин…
— Так что, если мы войдем в старые подземные ходы под городом, и…
— Теммин, — она обращается к нему как мать, пытаясь привлечь его внимание, — сынок… мы можем немного поговорить?
— Время не терпит. Помнишь тех бандитов? Рано или поздно они очнутся и поползут к своему боссу на другой конец города. Сурат не проглотит того, как я с ними поступил. Он пришлет кого-нибудь посерьезнее, а вполне возможно, явится и собственной персоной.
Норра подходит ближе к сыну:
— Теммин, я не понимаю, что тут творится. Все это мне… чуждо…
— Потому что тебя не было. Целых три года.
— Знаю…
— Ты три года здесь не появлялась.
— Я была нужна Восстанию…
Он начинает говорить громче, все больше злясь:
— Нет. Я хотел, чтобы вернулся отец, а ты считала, что, оказавшись среди повстанцев, тебе легче будет его найти. И что, вышло? — Парень заглядывает ей за спину. — Что-то я его не вижу. Папа здесь? Ты его прячешь? Хочешь сделать мне сюрприз? Подарок на день рождения в счет тех трех, что ты пропустила? Нет? Я так и думал.
— Шла куда более серьезная война. Не только за твоего отца, но и… за всех отцов, всех сыновей, матерей и родственников, погибших или оказавшихся в плену Империи. Мы сражались. Я участвовала в битве при Эндоре…
— Какая разница? Плевать мне на героические речи. Мне не нужны герои.
— Ты должен уважать мать! — рявкает она.
— Вот как? — Он невесело смеется. — Правда? Что ж, вот тебе свежий выпуск голоновостей: мне незачем тебя уважать. Я больше не маленький мальчик. Я вырос.
— Ты все еще мальчик. Тебе четырнадцать…
— Пятнадцать.
