Однажды кто-то увидел его с Резике и донес отцу. В тот вечер Ферко, проводив ее до калитки, счастливый, возвращался домой. Он радостно приплясывал на ходу, потому что они с Резике впервые поцеловались и поклялись друг другу стать мужем и женой. Отец, в наусниках и домашних тапочках, поджидал его у ворот, неподвижный, как статуя. Ферко почтительно поздоровался, отец не ответил. Только проворчал:
— Где шлялся?
— Гулял.
— С кем?
— Один.
— Врешь, негодяй.
— Нет, не вру. — Ферко смело глянул отцу в глаза, как человек, которому нечего скрывать, но Форбат не поверил. Когда они зашли в дом, снял с гвоздя ремень и еще раз спросил:
— Так ты скажешь, с кем шлялся?
Ферко смотрел на него в упор и молчал. Знал, что получит крепкую взбучку, но не боялся. Ради Резике он готов был вынести все, что угодно. Засвистел ремень, и посыпались жестокие удары по спине и по ягодицам. Ферко света белого невзвидел от боли, но молча стерпел эту пытку, не стонал и не плакал, только закрыл глаза и до крови закусил губу.
— Убью! — остервенело рычал Форбат. — Шею сверну, если еще раз узнаю, что ты якшался с этой жидовкой!
Не плакал Ферко и в тот летний день, когда жандармы и добровольцы из фольксбунда уводили Резике и ее мать вместе с другими евреями на старый кирпичный завод. Не плакал, хотя сердце его разрывалось от горя, только об одном думал: как бы спасти Резике? К тому времени дорогого дядюшки Вайса уже не было в живых: где-то в Карпатах он подорвался на мине. Ферко тяжело пережил гибель любимого учителя. А теперь, когда он стоял на улице Лайоша Кошута и смотрел на едва плетущуюся жалкую процессию, почувствовал, что никогда в жизни не сможет забыть этот день. Он видел в беспорядочной толпе Резике, которая глядела на него, как на мессию, с верой и надеждой, уповая на то, что сын жандарма Ферко Форбат наверняка спасет ее. Однако Ферко был бессилен что-либо сделать. В этот момент он ненавидел отца и с радостью убил бы его.
На третий день он решил пробраться к Резике на кирпичный завод. Все-таки он был еще ребенком, и жажда приключений жила в его душе наравне с детской любовью. Раньше он частенько играл с приятелями на кирпичном заводе, знал там каждый уголок, все потайные лазейки, и для него не составляло труда пробраться туда. Ночью, когда отец ушел на дежурство, Ферко, перехитрив охранников, тайком пробрался к Резике. Он принес ей сало, колбасу, хлеб. Резике была вне себя от радости, глядела на Ферко полными слез глазами, целовала его и не знала, как еще отблагодарить за продукты.
