Картины доисторической жизни человека | страница 14

Ни вилок, ни ножей, ни тарелок, разумеется, не было у первобытного человека: пальцы и зубы заменяли все. Лучший, самый сочный кусок муж предложил своей жене, и оба принялись за еду. Сильные челюсти и крепкие зубы заработали так быстро, что ловкие пальцы не успевали подавать рту пищу, пожираемую им с жадностью, в которой сказывалось более звериного, чем свойственного человеку; само лицо первобытных дикарей, занявшихся едой, напоминало что-то нечеловеческое. Эта энергичная работа челюстей, благодаря которой порывисто двигалась вся нижняя часть физиономии до височных и ушных мышц, эта дикая жадность во взоре, как будто следившем за тем, чтобы добыча не ускользнула из глаз, это сложное движение рук и зубов, рвавших, раздиравших и размельчавших пищу, — все это напоминало более жратву проголодавшегося дикого зверя, чем завтрак человека, утреннеющего среди своей семьи, под кровом своего жилья. Капли сока и жира из полусырого мяса текли по губам, подбородку и груди едящих, обнаженные руки были покрыты кровавыми пятнами. Цивилизованный человек отвернулся бы при виде завтрака своего отдаленного праотца и предка…

^{>Орудия позднейшей каменной эпохи.}

Окончивши еду, семья начала свой рабочий день. Если мы опишем хотя один из них, мы будем иметь понятие о том, как проводила она всю свою жизнь, преисполненную борьбы за существование.

Глава семьи встал, выпрямился во весь рост и расправил могучие члены, на которых заиграли гибкие волны железных мускулов; поправив шкуры, полуспавшие во время ночи, и перевязавшись ремнем, — длинным куском кожи, еще хранившей остатки шерсти, — он был готов выступить из дому, чтобы в поте лица своего добыть хлеб себе самому и своей жене. Чувство не то довольства, не то гордости или суровой непреклонности разлилось на его полудиком лице, когда он взял в руки свою тяжелую пудовую палицу и заткнул за пояс два грузных каменных топора, которых кремневые рубила были прикреплены лыками к дубовым рукоятям. В левую руку охотник взял длинное копье, которому наконечником служил острый камень, обточенный в форме клина, а рукоятью — дубовый кол с расщепом, где острие было укреплено при помощи лыка и жил. Владея этим первобытным, но страшным оружием, человек чувствовал, вероятно, свою силу и, гордый крепостью своих мышц, готов был смело идти навстречу всем чудовищам леса.

Снарядившись совсем, охотник быстро исчез в чаще дремучего леса, следуя по течению ручейка, где были расставлены его немудреные сети.