Мы вернулись в машину. Майло связался по телефону с местным полицейским участком, выслушал информацию, спросил в трубку «Ты уверен?» и записал что-то в свой блокнот.
— Теперь на Халлоуэй-драйв, в западную часть Голливуда, — сказал он с кислой улыбкой. — Придется побегать.
* * *
Езды туда было всего десять минут — очень удобно для предусмотрительного мистера Алмони. По Ла-Сьенеге, через бульвар Санта-Моника, и потом поворот налево, в тихую улочку, с многоквартирными домами приятной архитектуры, многие еще довоенной постройки. Отдельные здания были обнесены довольно высокими оградами. Алмони, подумал я, должен жить где-то здесь, за оградой.
До Сансет отсюда рукой подать, но тихо.
Улицу пересекла женщина, выгуливавшая собаку, — у обеих неторопливая, исполненная достоинства походка.
Пока Майло напрягал глаза, рассматривая в темноте нужный номер дома, я сидел и представлял, как могла бы выглядеть заметка в газете:
Об Алмони известно немногое. Соседи считали его человеком спокойным и приветливым…
Внезапно Майло нажал на тормоза. Я ошибся: служащий «Гермес электрик» проживал в современном трехэтажном кирпичном доме. Через широкие стеклянные двери был виден просторный, со множеством зеркал вестибюль, залитый ярким светом.
— Привет, сосед, — процедил сквозь зубы Майло, живший вместе с Риком совсем неподалеку.
Выйдя из машины, он осмотрелся по сторонам и пришлепнул на ветровое стекло наклейку с гербом Управления.
— Не уверен, что это поможет. Западный Голливуд лежит уже в другом округе, и сборщики платы имеют право послать меня ко всем чертям, ну да ладно.
У дверей — десять прорезей почтовых ящиков, сбоку — кнопки интеркома и таблички. На шестой надпись:
И. БУДЖИШИН
ШКОЛА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКОВ «ГЕРМЕС».
— Какой многогранный талант, — буркнул Майло, посмотрев на часы. — Почти полночь… мы на чужой территории, без ордера… интересно, управляющий в доме есть? А, вот, номер два. Надеюсь, он еще не спит.
Майло нажал кнопку. Прошло несколько минут, прежде чем из динамика послышался низкий мужской голос:
— Да?
— Полиция, сэр. Простите, что приходится беспокоить, но не могли бы вы спуститься к нам?
— Что?
Майло повторил.
— Откуда я знаю, что вы из полиции?
— Если вы спуститесь в вестибюль, я буду счастлив показать свою карточку.
— Надеюсь, это не какой-нибудь розыгрыш.
— Нет, сэр.
— А в чем дело?
— Один из ваших жильцов…
— У него неприятности?
— Спуститесь вниз, сэр.
— Подождите…
Минут через пять в вестибюле появился трущий заспанные глаза мужчина лет тридцати. Светло-каштановые усики, козлиная бородка и, несмотря на возраст, лысина. На нем была серая спортивная майка, синие шорты и шлепанцы на поросших густыми светлыми волосами ногах. Часто моргая, он уставился на нас сквозь стекло.
