— О матери твоей так не заботились!
— И что же, хорошо тебе было жить? — отозвался он тихо.
«Не к добру было это баловство», — подумала старуха и зло покосилась на сноху.
Какой некрасивой, какой противной казалась ей теперь Тошка!.. Она во всем виновата, она им весь дом развалит. Будь она порядочным человеком, она бы сказала: «Мама, вот вам Пете, — растите его; что́ ему полагается от отца, то пусть ему и достанется, а я нашла свое счастье; прощайте». Подписала бы бумагу и убралась бы подобру-поздорову, на черта она нужна! Да только разве она откажется от такого имущества? Хитрая лисица. Все притворяется, все хнычет, будто горе ее одолело… А в душе рада-радешенька… Иван тоже хорош — работает, шатается где-то и больше ничего знать не хочет. А ведь это у него невестка землю отберет, его хозяйство разделит. Ей, старухе, что? Она свое отжила, ее песенка спета…
Тошка не смела и взглянуть на свекровь, но ловила на себе ее ненавидящие взгляды. И кусок становился у нее поперек горла. «Уморят меня, — думала она. — Прогонят. А куда мне деваться?» Правда, тетка Гела что-то болтала насчет этого, ну и пускай! Кто ее знает, на что она опять метит. Теперь, наверное, думает, что ей еще удастся выдать Тошку за какого-нибудь богатого вдовца. Или будет к ней подлизываться, пока не сумеет так или иначе извлечь из нее пользу, а потом даст ей по шеям. Как же быть? Куда деться? К кому пойти?
Старуха тяжело вздохнула, прошла за спиной Тошки и принесла полкаравая хлеба.
— А я и не заметила, что хлеб доели, — проговорила пристыженная Тошка. — Почему ты мне не сказала, мама? Он ведь у меня под рукой лежит, я бы нарезала.
— Что ты больно ловкая, это я знаю, — убийственным тоном процедила сквозь зубы старуха и опять низко наклонила голову над столом.
Тошка положила вилку, отвернулась и всхлипнула, закрываясь передником. Пете испуганно окинул глазенками все вокруг, повернулся к дяде, повернулся к бабке, потом обнял мать и заплакал. Старуха встрепенулась, подняла голову, и в глазах ее блеснула злоба.
— Иди сюда, внучоночек, иди к бабушке! — нежно позвала она внучка и потянулась к нему.
Но он только бросил на нее сердитый взгляд и замахал ручонками.
— Не хочу, ты плохая!
— Плохая… все я плохая…
— Да, плохая! — взорвался Иван. — Может, воображаешь, что ты угодница божья! — Он бросил недоеденный кусок хлеба и стряхнул крошки с груди. — Ведь ты старая женщина — так думай, о чем говоришь! С тобой взбеситься можно!..
