Справившись со своим темным делом, Ирган и Сейра молча направились в город. Они шли, поддерживая друг друга, потому что в отличие от двух мальчишек-беспризорников не обладали возможностью видеть в темноте, а предательница-луна снова спряталась за облаками, и на Падар опустилась кромешная темень. Парочка подельников все время спотыкалась на неровной мостовой, да еще и плащи, полностью скрывающие фигуру, с низко надвинутыми на лицо капюшонами, не помогали, а, наоборот, мешали в деле продвижения по безлюдным улицам столицы Порубежья. В полном молчании, лишь иногда неодобрительно посапывая, да ругаясь про себя, они прошли несколько кварталов, так и не встретив никого на своем пути. Что было и не удивительно, учитывая время суток и места, по которым им приходилось пробираться. В кварталах бедняков, только злодеи да разбойники, воры да убийцы шастали по ночам.
Возле лавки старьевщика, который по слухам не гнушался скупать не только старые, но и краденые вещи, Ирган окончательно запутался в длинных полах собственного плаща, споткнулся и едва не протаранил лбом крепкую дверь папаши Ворнера.
— ……! — выругался он в голос и сплюнул в сердцах.
— Тише ты, — тут же зашипела на него подельница, помогая подняться, — не ровен час, услышит кто, вот тогда-то точно беды не оберешься.
— Ох, на гиблое дело мы с тобой пошли. Как бы не отвернулась от нас совсем пресветлая богиня, — запричитал вдруг Ирган, — темное дело, поганое…. Тошно мне, Сейра, ох, тошно…
— С каких это пор ты таким праведником заделался? — подколола его соучастница.
— Ох, всякое было, — покачал головой Ирган, — но такой грех на душу брать… не могу я, Сейра, сердце щемит, душа болит…
— А есть оно у тебя, сердце-то? И про душу, гляди ж ты, вспомнил. А чегой-то ты раньше про нее не подумал? Да отказу не дал? Еще и меня на злодеяние толкнул?
— Да кто тебя толкал-то?! Кто толкал?! — взвился Ирган.
— Ты еще громче покричи, — снова зашипела на подельника бывшая работница матушки Вильи. — А то не все в Падаре знают, что за дельце мы с тобой провернули.
— Да что я-то! Это у вас, баб, язык без кости, вот и мелете, что помелом сор выгребаете. Сама же и растреплешь всем в городе о том, чем мы этой ночью занимались!
— Все бы тебе гадости говорить, — снова подала голос Сейра. — Только знаешь, правда твоя, что-то и мне тревожно. Да тоска такая на сердце, что завыть хочется. Ох, и за дрянное же мы дельце с тобой взялись, ох, и нехорошее…
