Прямо в обнаженные раны.
— Заберу тебя, слышишь? Я заберу тебя отсюда сейчас. Готово все… один шаг сделать должна.
Резко оттолкнула и крикнула истерически:
— Уходи. Не заберешь. Не пойду с тобой никуда. Видишь, хорошо мне без тебя?
— Вижу, — усмехается и снова к себе тянет, — так хорошо, что слезы по щекам катятся? Настолько хорошо, Александра, до слез?
— Хорошо, — и сама к его рту тянусь, уже нежно обхватывая губам нижнюю губу, сжимая пальцами его пальцы, — хорошо. И опять голос отца в ушах звенит, лицо его перекошенное вижу и вопли эти дикие.
"Мамой клянусь, Лекса, убью его. Сначала с тебя кожу живьем спущу, а потом его голыми руками раздеру. Всю семью перебью, как тварей последних. Чтоб не смела отца предавать. Отдам тебя за первого встречного. А если опозорила — казню, суку, прилюдно"
— Без тебя хорошо, — толкнула в грудь, все еще пытаясь освободиться, — думаешь, мне это нужно? От отца не уйду к тебе. Ты — мой враг. Я тебя так же, как и он ненавижу. Ясно? Стиснул челюсти так, что и я хруст услышала, и сама тоже пальцы в кулаки сжала. Где-то вдалеке послышались крики охранников и треск раций, и у меня внутри все оборвалось.
— Я — Нармузинова. Я — дочь Ахмеда. Помнишь, кто он такой?
Так вот, я его дочь.
— И что? — коротко, отрывисто, и снова в глаза смотрит, читает меня, сканирует, и мне кажется, что я, как открытая книга, потому что слезы все равно катятся и катятся. — Ничего. Была ею и останусь. И горжусь этим. Пропасть между нами. Убирайся, Андрей.
И вдруг поняла, что это последний раз, когда сказала ему эти слова. Он не позволит прогнать еще раз, а я больше и не смогу. Обессилела. Не могу больше. К нему хочу. Чтоб увез, забрал, чтоб вот так к себе прижимал, и пусть весь мир сгорит к чертям.
— Снова лжешь. Плохо сыграла, неубедительно. Врать научись, девочка. Может, тогда его настоящей дочерью станешь, а пока тебе до него, как до луны… — и тихо добавил, вытирая мои слезы большим пальцем, — или ему до тебя. Но мы это обсудим. Не здесь и не сейчас.
Тяжело дыша, смотрю ему в глаза. Снова сердце больно бьется, и надежда… она такая хрупкая, такая прозрачная, где то призраком в душе трепыхается. Андрей к себе за затылок притянул и быстро поцеловал в губы.
В ту же секунду кто-то вышиб дверь гримерной, а я почувствовала, как Андрей схватил меня за руку и резко к себе за спину дернул, тут же выхватил ствол и раздались выстрелы…
