– Легче легкого? – как-то опустошенно произнес я и, оставив куртку, принялся мазать раны лечебной мазью, лежавшей до этого в специальном чехле. – А ничего, что один из них побольше твоего джипа?! А?! Это, по-твоему, легче легкого?
– Зато в следующий раз будешь знать, что делать! – разозлился на мои причитания наставник.
Я и сам понимал, что все мои слова совершенно ни к чему. Что произошло – то произошло, и нечего жаловаться. Ведь изменить уже ничего не получится. Однако мой страх действительно был сильным, поэтому я еще несколько минут возмущался бессердечностью Феофана.
– Подожди, – внезапно замолчал я. – Он что, использовал на мне аналог твоей «вуали ужаса»?! Поэтому я себя так веду?
– Ну наконец-то! – обрадовался наставник. – Я уж думал, так и будешь болтать.
Немного помолчав, он добавил:
– Сегодня ты приобрел огромный опыт. Ощутил на себе волну демонического страха и освоил две новые техники. Кстати, если первой я и сам владею, то последнюю еще ни разу не видел. Как ты это сделал?
В школе у меня в принципе все было хорошо. Учеба шла своим чередом, первый триместр подходил к концу, а я числился в списках отличников. Сложись по-другому, мне наверняка было бы очень стыдно, что не могу выдержать уровня десятилетних детей.
За первые три месяца обучения в имперской школе я пусть и не тесно, но все же сошелся со многими одноклассниками. Но, как говорится, не говори гоп, пока не перепрыгнешь…
Я считал себя взрослым самостоятельным человеком, которому не о чем разговаривать с детьми. Думал, что не смогу найти с ними нормальных тем для разговора, поэтому и не пытался наладить диалог. Но оказалось, что банального человеческого общения мне очень не хватает. Да и одиночкой постоянно не будешь, тем более в детском коллективе, где тебя постоянно пытаются втянуть в какие-то затеи. Поэтому, оправдывая свое поведение тем, что человек по своей сути существо социальное, я начал понемногу общаться с некоторыми учениками.
Что-то подсказывал по предметам, общался, давал вроде бы простые, но очень ценные для детей советы, вступал в различные дискуссии и высказывал свое мнение.
Перемены в моем поведении были довольно заметны, ведь раньше я вообще не стремился ни к какому общению, и из меня в принципе было сложно что-то вытянуть.
Подобное поведение возбуждало интерес к моей скромной персоне, а если учесть еще и большое количество разговоров о моих шрамах, то станет ясно, что тесно общаться со мной хотели многие. Многие, но не все. Имелось несколько слишком высоко задравших нос учеников, не собиравшихся общаться с выскочкой. Но меня данная ситуация абсолютно устраивала – и без них было с кем поболтать.
