Григорий заставил себя оборвать воспоминания, уйти от них. Было это нелегко. Он вышел из палаты и зашагал по коридору с целью встретить медсестру Катюшу. Он знал, что она была в госпитале, еще утром услышал ее речь. Вообще он надеялся на ее помощь, даже невольную. С ней он легче вспоминал, живее рассказывал, так уж сложилось с первых дней возвращения его памяти. Вот и теперь он восполнит такой непонятный и мучительный провал удивительно подробных воспоминаний. Но девушки все не было, спросить, где она, постеснялся и отказался от упорного желания вспомнить все, что было после прыжка с парашютом в лесу под Брянском.
Григорий вернулся в палату и лег. Как только голова его коснулась подушки, он мигом заснул, как говорится, мертвым сном.
Но известно: глубокий сон целителен.
Глава двенадцатая
ПОД КОНВОЕМ
Не во сне, а наяву Григорию привиделся пистолет, небольшой и складный, в кожаной кобуре. Браунинг системы Коровина, который вместе с пистолетом ТТ был с ним во вражеском тылу у аэродрома с немецкими самолетами. Это еще раньше вспомнилось. Но странно: пистолет не у него, а в руке какого-то командира с двумя «кубарями» в петлицах. Этот командир навел на него коровинский браунинг и приказал лезть в кузов ЗИСа. Забрался сам и держал его под прицелом. Через некоторое время конвоира сменил напарник — старший лейтенант, до того сидевший в кабине «Захара». На морозном и ветреном пути они по очереди конвоировали его. Он понял: это контрразведчики. Зачем же, он ведь свой.
Теперь в госпитальной палате Михеев упорно заставлял свои воспоминания двигаться обратным ходом, пока не вернулся к ночному прыжку с парашютом и удачному приземлению вблизи аэродрома, на котором базировались немецкие солдаты. Затем вспомнил Толика, своего напарника, зарытый в снегу парашют и словно воочию — себя, идущего на коротких лыжах по заснеженному предрассветному лесу. Он выполнял «кольцо», то есть на расстоянии километра обходил аэродром противника, оставляя метки: надломленный сучок, ободранную кору, скрученные кустарники — указатели направления его движения. То же самое делал и Толик. Так они на этом условном языке объяснялись друг с другом. Второй круг его и напарника совершался с таким расчетом, чтобы пути их пересекались и они встретились. Но не подходили друг к другу. То был зрительный контакт. С особой осторожностью, зорко осматриваясь окрест, Григорий шел на эту встречу во вражеском тылу. В который раз вспоминал наставление опытного инструктора: «Это вам не свидание у кинотеатра. Каждый кустик осмотреть надо, условные знаки проверить досконально: нет ли лишних следов»… А завершал наставление непременно такими словами: «Пуще всего стерегитесь огневого контакта с противником. Зарубите себе на носу: огневой контакт — начало гибели десантников».
