— Ой, ой! Ухо! Мое ухо! Оторвешь! — визжал леший. — Работа у меня такая — людей пугать, коней уводить. Хозяин велел. Ой!
— Какой хозяин? Кто лешему хозяин?
— Хозяин?!
— Ты сказал про хозяина.
— Ничего не говорил. Ой! Отпусти ухо, еще больше вытянешь.
— Кто был с тобой?
— Кикимора и русалия, кто ж еще?
— Так и знала, что расколешься, — донесся из темноты ехидный женский голос.
— Лешего на дело нельзя брать, — добавил другой, шелестящий голос.
— В разведку, — невидимые голоса захихикали.
Иван поднес к уху лешего лезвие меча. Леший дернул головой, всхлипнул:
— Убьешь? Ван, я не убивай, по-человечески прошу, не убивай. Не бери грех на душу.
— Сейчас отсекут ему голову, — комментировали голоса.
— Не хочешь умирать? — Иван сильно дернул за ухо.
— Нет. Мы и тебя убивать не хотели, только малость попугать. Пошалить — коня увести.
— Вот за это я тебе ухо ослиное отрежу.
— Не режь, Ваня, ты добрый человек, а на меня посмотри — я и так не красавец.
— Укорочу.
— Не надо, Ваня, пожалей лешего, я тебе еще пригожусь, — причитало маленькое волосатое существо. Иван улыбнулся и отпустил ухо. Спрятал меч в ножнах. Леший попятился к спасительной темноте, не сводя недоверчивых красных глаз с Ивана.
— Тебя побрить, надеть курточку, штанишки — вполне за человека сойти можешь, — Иван добродушно усмехнулся. Злость исчезла, да и как её испытывать к этому низкорослому, худенькому хозяину леса с длинной лисьей мордочкой, украшенной ослиными ушами, пятачком и красными маленькими глазками без век. Длинные уши с кистями, как у белки, испуганно обвисли, прижались к скулам. Иван присел на корточки, протянул руки к костру.
— Давай, леший, иди, у тебя своя дорога, у меня своя.
— Вот так, отпускаешь? — недоверчиво спросил леший.
— Уже отпустил.
— Ты серьезно? — леший топтался на месте. — Я шуток не люблю.
— Серьезно. Иди.
Леший не уходил. Одной рукой разминал ухо, другой тер паленое пятно на лбу.
— Ты днем косарей пугал и следы путал?
— Немножко побаловался, — хихикнул леший. — Слышь, земляк, — леший шагнул к Ивану.
— Я нечисти не земляк.
— Все мы землицей русской выращены, — леший взмахнул волосатой лапой. — У тебя в переметной суме мех есть, он так странно булькает, вода так булькать не может, — Леший почесал пузо. — Ты ведь от Прохора едешь?
— Тебе что? — устало, спросил Иван.
— Слышал, что брага у него знатная. — Леший пошевелил пятачком. — Чую, что налил тебе брагу Прохорович.
— Тебе что за дело?
— Может, нальешь? Выпьем мировую, — леший присел рядом с Иваном.
