— Мне не интересны его характеристики.
— Жаль и зря. — Власов иронично усмехнулся, — вы зачислены на него матросом-инструктором.
— Я не буду участвовать в боевых операциях.
— Пацифист, или религия не позволяет?
— Воспитание.
— Боевых действий не будет, но ты обязан выполнять мои команды, салага.
— Каков состав команды?
— Что?
— Спрашиваю, сколько человек будет на борту катера?
— Десять, с нами двенадцать. — Власов взял меня за руку, крепко стиснул запястье. — Что это? — брови удивленно изогнулись над черными стеклами очков.
— Скифский браслет, — я успокаивающе улыбнулся. — Это мой амулет, к дядиным подделкам он не имеет никаких отношений. Вам не надо волноваться, вы отобрали у меня медальон.
— Хорошо, — Власов улыбнулся и отпустил мою руку, — пусть так и будет. — По голосу я понял, что он мне не поверил. — Идем, хочу представить тебя команде. Ровно в полдень твой дядя обещал закинуть нас в прошлое. Ты должен рассказать ребятам о том, как они будут себя чувствовать во время перехода. Успокой их.
— Тогда я не матрос-инструктор, а сержант.
— Хорошо, боцман.
В небе раздался шум вертолета. Он пролетел над нами и завис над рыбачьим островом.
— Это Любомудрову привезли аппаратуру, для контроля и замеров, — пояснил Власов. — Послушай, ты не знаешь, почему твой дядя не любит Любомудрова?
— Может быть, за острый ум? Не знаю, у них старые счеты, еще со студенческой скамьи.
Команда и ваш покорный слуга построились на борту катера. Лица спецназовцев окаменели. Почему-то все смотрели в сторону островка, на котором суетился профессор Любомудров с лысой, конусообразной головой, в окружении двух симпатичных молоденьких ассистенток в белых коротеньких халатиках, напоминающих нам сестер милосердия.
Мой бодрый спецназовский экипаж считал проводимую акцию засекреченным экспериментом злобных яйцеголовых ученых.
— От них все беды, — проворчал сержант, которого я видел раньше, когда подглядывал в дырку забора.
Зубрик по рации начал вести отсчет:
— Десять, девять, восемь…
Я заметил, как крупные руки Власова, покрытые непробиваемыми мозолями, впились в борт катера.
— Семь, шесть…
— Он сказал: «Поехали!», — проговорил я, улыбаясь и махая ручкой ассистенткам Любомудрова, как самый спокойный из участников экспедиционного корпуса.
— Четыре, три…
Власов оглянулся, снял очки, подмигнул ребятам, вновь нацепил очки.
Один из солдат, не выдержав воскликнул: «Черт возьми!»
Черт, в образе Артура Львовича Журбы, его услышал. Зубрик сказал:
