Генка остановился, тяжело переводя дыхание. Легкие совсем никуда… Достали… Пропиты и прокурены. Тьфу и еще раз тьфу. А жить-то, все равно хочется. Охотцаааа… — Генка несколько раз сплюнул, прочищая горло. Обнял сосну, с наслаждением вдохнул густой, крепкий запах хвои. Сердце бешено колотилось, требуя кислорода и покоя.
— Остается одно: замереть, лечь на дно, или дать дуба, возле этой сосны. — Генка задрал голову посмотрел на высокую разлапистую крону.
— М-дааа, вот так вот Генчик-бомж, заканчивается твоя никчемная и пустая… Ну это как сказать, жизнь всегда бесценна. Для тебя — да, а для тех сопляков — ничего не стоит. Развлечение… Бурый называл себя и нас: НЛО — неопознанные летающие объекты. Перекати поля. Почему? От неустроенности в жизни, неумения жить так, как все? Или от вечной тяги, к своей, пусть и вшивой и грязной свободе, магнитной тяги к дорогам… Шлепнут в лесу, косточки зверье растащит… Землей стану, как в песне поется… Березку в черепе проращу… Нет — сосну. Никто искать не будет, беспокоиться некому, что пропал такой-рассякой бомж Генка. — Откашлявшись, сплюнув горькой черной слюной Генка посмотрел на часы.
— Все, шабаш! Время! Суки!!! Собаку пустили по следу, иначе зачем моя рубашка? Идут, наверное не торопятся, зубоскалят, пивком горло мочат. Гондоны! Все, Генка, завязывать пора или с такой жизнью, или с этой… — Генка оторвался от ствола и тяжело побежал, петляя среди деревьев, перепрыгивая через поваленные стволы. Иногда поскальзываясь и спотыкаясь.
Он внял совету и бежал через лес, сам не зная куда… Куда вынесет.
— Генчик, тебя точно, превратят в жмурика, в этом вся соль идиотского развлечения. Живым тебе не уйти. Они играют в крутых парней: море по колено и горы по плечу… Суки, пусть отсосут у своего Бакса. Вспомни, Генчик, чему хорошему тебя учили в Афгане? Ведь тебе очень хотелось вернуться домой живым и здоровым. И ты вернулся. Для чего?.. Я вернулся! Леха и Максим остались навсегда… Ты считал себя наикрутейшим парнем ДШБ… Взвод разведки… Те, с отрезанными ушами, появятся позже… Леха и Макс… когда вернулся на гражданку, в их глазных впадинах копошились черви, заканчивая работу… Жизнь налаживалась: свадьба, рождение дочки. Как дела, моя маленькая принцесса? Наконец, появились они — безухие духи. Выходили из горящих кишлаков, тянули к нему желтые, изнуренные тяжелым крестьянским трудом, узловатые руки, просили вернуть то, что он взял. Что взял, то и оставил, в горячем песке горной, пустынной земли. Никаких сушеных голов с собой не брал — связки с ушами кинул в арык. Увез несколько отметин на спине и боку, от осколочной и кинжала… Да, были несколько медалек на груди, за храбрость и проявленную в боях отвагу… Все пропито: медали, удостоверение воина-интернационалиста, чтоб только уйти, отвязаться от тех, кто приходил по ночам и зазывал в кошмары…
