— Нету там таких.
— Отличник по всем статьям!
— Конечно, парень хоть куда!
Вот она, природа человеческая, подумалось Андрии. В городе места себе не находила, руки на себя наложить пыталась. И вот, пожалуйста: строит планы на будущее.
Справа, из придорожной гостиницы, доносился гомон. Андрия навострил уши:
— Что-то случилось…
— Да ничего там не случилось. Встретились люди, разговаривают.
— Ладно, может, это и называется разговором. Орут, точно через горы перекликаются.
Запах давно желанного жареного барашка щекотал Андрии ноздри. Ему захотелось войти внутрь.
— Возьмем барашка и вина?
— А есть на что?
— Найдется.
— Ты перво-наперво спроси, горячий ли. Холодного не бери.
Она тогда только успокоилась, когда увидела, как подрумяненную, с корочкой, тушку барашка сняли с огня и на большом пне рассекли на части.
— Мне, хозяин, седлышко. Килограмм.
— Андрия, куда ж столько?
— А что? На двоих.
— Много… И не спросил почем, разве можно так?
— Не беспокойся, не пропадет. Что останется, возьмем с собой.
Зал был полон; люди галдели, переговаривались во весь голос; все, сидя кто со стаканом, кто с бутылкой в руке, посматривали в сторону пня с таким нетерпением, точно их ждало даровое угощение.
— Погоди, обожди, сперва — господину с его матушкой! — кричал хозяин, пробиваясь к столу, у которого сидели Андрия и мать.
— Извольте, угощайтесь! Такого барашка нигде больше не отведаете, будьте уверены! А не понравится седло — верните, подадим лопаточки. Лопаточки — пальчики оближешь!
— Еще литр красного, — говорит Андрия.
— Пол-литра, — поправляет мать.
— Ладно, пол-литра вина и кувшин воды. Ключевой, холодной.
Барашек превзошел все их ожидания. Он пах молоком и розмарином. И хлеб домашней выпечки, пшеничный, с примесью кукурузной муки был только что из печи.
— А я боялась, надует, — сказала старуха. — Вишь, что просили, то и принес — седло. Знает, чтоб ему сдохнуть, кому лучший кусок подкинуть! Кто на машине приехал. Голытьбе и кости сойдут!
— Вкусно?
— Эх, сынок, не всякий день на столе барашек!
Старуха сосредоточенно ела. Почти беззубая, она ловко помогала себе пальцами, крошила хлеб, разрывала мясо, отправляя в рот довольно крупные кусочки, с удовольствием разжевывала, глотала, будто вернулась с поля, а не из больницы. От первого глотка вина она содрогнулась, но потом исправно допивала до дна все, что наливал ей сын.
— Чувствуешь, Андрия, как лозою пахнет?
— Да, конечно.
— Ну, в жизни своей так не ела, не пила! — Она улыбнулась. — А ты чего не пьешь?
