но они добились успеха,
после того как
при рождении
чудом избежали
смертного приговора короля Рамы.
Что бы там Типпи ни говорила
о любви,
у Чанга и Энга Банкеров
было две жены
и двадцать один ребенок
на двоих.
Они жили, любили, боролись
и умерли вместе.
Это дарит надежду
и заставляет гадать:
а нам что мешает
быть
как эти сиамцы?
– Тебя что-то волнует, – замечает доктор
Мерфи.
Типпи слушает какой-то новый альбом
и отстукивает ритм ногой.
Эх, я бы куда охотнее
слушала музыку вместе с ней.
От доктора Мерфи никакого толку,
она лишь заставляет меня
чувствовать.
– Все хорошо, – говорю. –
Мне нравится в новой школе.
Брови доктора Мерфи
взлетают и падают, как качели.
Она откладывает блокнот
и карандаш.
– Давай поиграем в ассоциации.
Мы уже играли в эту игру.
Мы играли, и я всякий раз
лгала.
Ну, что можно сказать о человеке
по одному слову?
Как одно слово
может отразить
всю мою суть?
– Семья, – говорит она.
Семья:
мама, папа,
плохо, грусть,
боль, разлад,
пустота,
одиночество.
– Торт! – говорю я вслух и легонько хлопаю
в ладоши:
мол, до чего веселая игра!
Мол, я и не догадываюсь,
что она пытается
залезть мне в душу.
Доктор Мерфи говорит:
– Сестра.
Сестра:
здесь, сейчас,
одно целое, кровь,
кости, разлом,
обморок, падение,
смерть,
одиночество.
– Дракон, – отвечаю.
Доктор Мерфи шмыгает носом.
Непонятно: я прошла тест или нет?
Впрочем, какая разница.
Наше время истекло,
допрос закончился.
На сегодня.
Мы с Типпи идем на восток
к набережной,
встречать маму с парома.
Пристань нынче совсем другая,
это раньше
здесь было полно рабочих и грузчиков.
Сегодня тут все кишит
йога-студиями, фитобарами и
детскими колясками,
что стоят дороже автомобилей.
Паромная переправа.
Я кладу руку на спинку скамейки,
закрываю глаза
и отдуваюсь, словно
только что пробежала марафон.
Сердце колотится,
умоляет меня отдохнуть.
– Грейс? – говорит Типпи.
Я открываю глаза,
когда мама спускается по широким сходням
и машет нам рукой.
Паром изрыгает в Гудзон черный дым.
Я машу в ответ, Типпи тоже.
– Все хорошо, – говорю,
и мы
с улыбкой
идем встречать маму.
– Что-то с нами неладно, – говорит Типпи
в электричке, когда мы едем в школу. –
Я тоже ненавижу Род-Айленд,
но что-то неладно.
Я беру ее за руку.
– Подумаешь, легкая одышка!
– Ну-ну, – говорит Типпи, –
раз это такой пустяк,
ты ведь не против,
чтобы я в следующий раз
рассказала об этом доктору Деррику?
На философии мы изучаем
проблему духа и плоти
и готовимся
к дебатам.
Я буду рассказывать
о святой Екатерине Сиенской,
которая родилась в 1347-м.
