Немолодой матрос с татуировкой на шее время от времени утаскивал длинным крюком с арены трупики тех, кому не повезло, да еще обрызгивал остающихся едко пахнущим керосином из жестяного помятого кофейника.
– Видали? Когда крысы вдыхают керосиновые пары, эти маленькие мерзавцы становятся просто настоящими дьяволами! – пояснил О’Коннери.
Но вот крысы закончились, причем Барабаса почти перед самым концом сразил ловким укусом в шею какой-то молодой самец с полуоторванным хвостом, чтобы через минуту самому истечь кровью. Публика принялась делить выигрыши с божбой и угрозами.
– Сколопендра ты ядовитая, попробуй только не заплати мой соверен! – бушевал, налившись кровью, повар, наступая на юного, лет шестнадцати, угольщика. – Попробуй, и я своими руками засуну тебя в твою же топку! Можешь плюнуть мне в рожу, если я не затолкаю тебя под котел, поросенок ты этакий!!
– И как вам развлечение?! – осведомился Саймон, когда они вернулись в кубрик. – Как раз для вашей книги!
– Да как сказать… Я вообще-то больше тайнами морей интересуюсь! – сделал Ростовцев неопределенный жест.
– Хотите про русалок да Дэви Джонса? Или еще какие сказки? Или про «Марию Целесту»?
– Ну, как раз про нее я знаю, история старая и хорошо известная.
– Хорошо-о… – презрительно протянул ирландец. – Читал я, что газеты на эту тему сочиняли, хоть и не большой грамотей. Как придумают, так хоть беги, хоть ругайся! Походили бы они, эти писаки, по кабакам да послушали, что настоящие морские волки говорят! Вот вы сказали, история известная да понятная? А вот скажите, почему крышки носового трюма лежали на палубе вверх днищем? Так их только портовые грузчики кладут! Кто до такой простой вещи додумался?
Он лукаво прищурился.
– Почему, к примеру, окна кормовой надстройки были заколочены, а световые люки в кают-компании и каюте капитана открыты настежь? Почему запись на грифельной доске в кубрике сделана не рукой капитана, не рукой его помощника и не рукой штурмана? Почему на поручнях правого борта были следы ударов топором? Кого они там рубили?! Почему были изорваны паруса, если «Мария Целеста» ни в какой шторм не попадала (да и не было тогда штормов)? Почему в каюте штурмана оказался ящик с плотницким инструментом? Он что, стамеской долготу замерял? Не знаете? Вот и никто не знает! А если кто и узнал чего, так, видать, хорошо спрятали, потому как есть вещи, про которые не говорят…
«Это какие же?» – хотел спросить Ростовцев, но почему-то смолчал.
