Он быстро набирал силы. Начал снова работать. Каська, как всегда, сидела в бараке и воевала со своими малышами. В одно из воскресений, а только по воскресеньям Кася была свободна, потому что тогда детьми занималась ее мать, они выбрались вместе за лесной клубникой, которая своей сладостью и даже величиной ничуть не уступала садовой. Сташек, возвращаясь с работы, высмотрел лужайку, всю усыпанную этими ягодами. Они довольно быстро наполнили клубникой все, что взяли с собой, и наелись до отвала. Сморенный жарой Сташек повалился в высокую траву, глядел на плывущие по небу белые перистые облачка. Кася на какое-то мгновение потеряла его из виду. Позвала раз, другой. Сташек не откликался, решил испугать ее. Отозвался только тогда, когда голос девушки начал отдаляться и плаксиво дрожать. Подбежала, села рядом и начала выговаривать ему. Они препирались друг с другом, шутили.
Кася легла рядом с ним. Смеялась, что-то болтала. Хорошо было. Потом оба одновременно увидели, что на расстоянии чуть ли не вытянутой руки от них растет крупный, весь усыпанный ягодами, куст.
— Мой! — крикнула Кася.
— Мой! — вторил ей Сташек.
Не поднимаясь с травы, наперегонки, по-пластунски они ползли к ягодам, отталкивая друг друга локтями, смеясь, пытаясь схватить их губами. И вот тогда их уста, пахнущие сладким клубничным соком, слились. Девушка на мгновение как бы оцепенела. Сташек не помнил, как это случилось, но он крепко держал ее в объятиях и целовал. И вдруг их обоих охватил стыд. Он отпустил Касю. Потом они лежали рядом в густой траве, молча смотрели в небо, и только частое, громкое дыхание выдавало их возбуждение и смущение… Смешно это выглядело и очень по-детски, ведь потом они несколько дней избегали друг друга. Но Кася не была бы Касей. Когда он как-то вечером сидел на берегу Поймы, она подкралась к нему сзади, закрыла ладонями глаза, шепнула «ку-ку» и… поцеловала в губы! С того момента они как бы помешались на поцелуях. Но дальше дело не зашло. Ни на какие другие ласки Кася ни за что на свете не соглашалась. А потом неожиданно уехала: ее отец забрал семью и, как многие поляки, поехал искать счастья там, где легче жилось и было ближе к Польше…
А потом, Сташек даже не успел заметить, как его стали интересовать девушки. Ему доставляло удовольствие, когда они выделяли его среди других ребят, обращали на него внимание. Именно думая о них, он все чаще проводил рукой по подбородку и переживал, что растительность на его лице хилая и редкая. Это ради них после тяжелого изнурительного труда от зари до зари он плескался вечерами в грозно рокочущей реке, натягивал на себя чистую, выстиранную своими руками рубашку и шел туда, где собиралась молодежь со всей деревни. На одной из таких танцулек в совхозном клубе, на которую они выбрались вместе с Ваней, он и подружился с Галей, стройной, как молодая березка, хрупкой, мечтательной девушкой. Галя была полной противоположностью Каси. Высокая, выше Сташека, стройная, длинноногая, с миндалевидными глазами, с длинными, по плечи, каштановыми волосами. Она сидела у стены, держала на коленях какую-то книгу, не танцевала. Сташек тоже не танцевал. Не умел. Зато Ваня неистовствовал среди местных, отстукивая каблуками чечетку. Сташек поглядывал на девушку. Он видел ее впервые. Она понравилась ему, но у него не хватало смелости подойти к ней. Танцы закончились. Вернулся Ваня со своей партнершей, Наташей, которую Сташек знал, поскольку они вместе работали в поле. Они уже собирались расходиться по домам.
