— Пойдем в город, — она поменяла тему. — Я так соскучилась по родному Ленинграду.
Через минуту, молодые, счастливые, они сбегали по лестнице в город. Им нравилось все: и пожилой швейцар, распахнувший дверь, и залитая солнцем улица Гоголя, и дома, и вообще вся жизнь шумного города — все было частицей их счастья. Стальной гранит набережной, неторопливые воды спокойной Невы, адмиралтейская игла, мост и катера навевали неторопливые, размеренные мысли.
Радин гладил пальцы женщины, молча смотревшей на тихие воды Невы, на громаду домов, теснившихся на том берегу.
— Как странно. Всюду движение, люди, жизнь, а мне кажется, что мы одни, что все остальные только фон… — сказал Радин.
Свежий ветерок чуть трепал ее волосы. Влажный запах реки, подернутой дымкой тумана, и горячее солнце разморили их. Они молча сидели у самых вод могучей Невы, и, казалось, только река была свидетелем их первой спокойной встречи.
— Давай покатаемся на лодке, — предложил Радин.
Они сошли к лодочной станции. Он первый спрыгнул в лодку и, качнувшись, чуть не искупался в мутноватой воде. Софья Аркадьевна прямо присела от смеха.
— Эх вы, горе-капитан… Так мы ко дну пойдем.
— Зато вместе!
Речной пароходик обогнал их. С борта речного трамвая что-то весело кричали люди, кто-то приветственно махнул рукой.
— Володя, у меня к вам просьба…
Она так нежно, так тихо произнесла его имя, что он почувствовал, как забилось его сердце.
— Говори, родная, я все сделаю, что ты скажешь, — бросая весла и беря ее руку, сказал он. Лодка слегка качалась на воде, и ее медленно относило к берегу.
— Я хочу эти два дня побыть одна, остаться наедине со своими мыслями. Я буду думать о вас, мой дорогой… Уезжайте завтра, я прошу вас.
— Хорошо, уеду сегодня ночью.
— Володя, если вас моя просьба обижает… — тихо добавила Софья Аркадьевна.
— Нет, нет, Соня. Я понимаю тебя, я еще больше люблю тебя.
Она прижалась к его плечу и долго молчала, глотая слезы. Радин, положив руку на весло, другой ласково и нежно гладил ее шелковистые волосы.
— Ты права, девочка, ты права. Надо все продумать, чтобы потом ни о чем не жалеть.
— Ах, Володя, ты еще лучше, чем я думала. Я знаю, что уйду, и очень скоро, от Григория Васильевича. Я это решила. Теперь в Москве подумай сам, как быть дальше, будем ли мы вместе или… как иначе, — в голосе ее слышались неуверенные нотки.
— Конечно, вместе. Ты переедешь в Москву, и мы будем жить вместе. До конца наших дней! — торжественно-шутливо закончил он.
