— Не только к машине, а в машину, — чуть улыбаясь одними глазами, сказал Четвериков. — Вы возвращайтесь в город, а днем, вероятно, приеду и я. Ночь пройдет в работе, — и, обернувшись к шоферу, приказал: — Отвези товарища в гостиницу. Выспись и сам, а в двенадцать приезжай за мной.
Спустя десять минут Радин уже полудремал в машине полковника, быстро несшейся к Бугачу.
Утром он проснулся поздно. То ли потому, что лег не сразу, прокрутив еще раз в голове все треволнения полудетективного приключения на границе, то ли потому, что спал тяжелым сном. Раньше с ним такого не бывало. Он метался во сне, то просыпаясь, то впадая в полузабытье, видел ее, слышал ее голос. Потом все путалось и смешивалось, и Григорий Васильевич, и майор, и тревожная, таинственная ночь под внезапно озарившимся небом.
Он умылся, привел себя в порядок, спустился вниз, где завтракали такие же заезжие, командировочные люди. После завтрака стал ждать звонка из штаба. Или полковник, или майор, но кто-то из них должен был вызвать его к себе, чтобы рассказать детали вчерашнего дела.
Был, однако, уже час дня, а звонка все еще не было.
Радин ходил по комнате, прислушиваясь к шуму в коридоре. Он пересмотрел свои бумаги, отточил все карандаши, зарядил авторучку и пытался обмануть себя, что его беспокойство вызвано исключительно отсутствием звонка из штаба, хотя прекрасно понимал, что истинная причина в другом…
Он взглянул на часы. Шел уже третий час, и тогда он позвонил полковнику в штаб. Ответил лейтенант Иванов.
— Добрый день, Иван Владимирович. Это говорит Радин, писатель Радин. Можно соединить меня с полковником?
— Григория Васильевича нет. Он полчаса назад звонил, задерживается. Приедет только к шести часам вечера. А что вы хотели, товарищ Радин? — учтиво спросил лейтенант. — Если по поводу вчерашней операции, то часов в пять вам позвонит майор Карпов.
— Спасибо, спасибо, — Радин повесил трубку, походил, взволнованный, по комнате и решительно направился к дверям.
Радин быстрым шагом шел к санчасти.
Он почти взбежал на второй этаж и, подойдя к регистраторше, сказал:
— Я приезжий. У меня болит зуб. Можно мне без очереди к доктору Четвериковой?
— Конечно, можно, товарищ писатель. Ведь вы наш гость, мы все знаем вас, — бойко ответила регистраторша.
Ни один мускул не дрогнул на лице Софьи Аркадьевны.
— Опять заболел зуб? — мягко, словно обычному, очередному пациенту, сказала она.
— Да. Очень.
Словно понимая, что она сейчас лишняя, медсестра вышла, видимо, за инструментарием.
