— Осмелюсь вас задержать, синьора, — сказал он Маргарите в спину. Она обернулась. — Разрешите представиться: Гаэтано Мональди, проконсул первого легиона итальянской милиции безопасности. Я знаю, что вы немка, и это великолепно!
Маргарита назвала себя и спросила:
— Но почему вас так вдохновляет моя принадлежность к германскому народу?
— Мои... моя родственница живет в Германии, в Дюссельдорфе, я еду сейчас именно к ней, — объяснил Мональди, постеснявшись сказать, что «родственница» — это его дочь, ровесница Маргариты. Он не хотел показаться старым.
— Я рада за вас, — не находя ничего, иного, учтиво заверила его Маргарита. Она с любопытством ожидала, как этот, по всему видно, редко встречавший отказ бонвиван приступит к делу. И он, что называется, не заставил себя ждать.
— Мы с вами уже знакомы, — с игривой улыбкой начал Мональди. — Разрешите на правах старого знакомого сделать вам предложение? — И, не ожидая разрешения, извергнул целый Везувий слов: — Я с дороги, и завтра меня опять ждет дорога, но сегодня... Если вы будете так благосклонны, то мы могли бы чудесно провести вечер. У меня здесь особняк, правда, там идет ремонт, но одно крыло в порядке, и под этим крылышком вы будете чувствовать себя уютно. Мы можем поужинать в «Кайзергофе», Иоганн мой верный друг, он примет нас по-царски, а потом мой дом и мои слуги — в вашем распоряжении. Могу ли я просить вас?
Маргарита инстинктивно уже приготовила подобающую случаю отповедь, но вовремя вспомнила о маскараде.
— Наверное, во всем виновата дорога,— сказала она шутливо.
— В чем, синьора? — не понял Мональди.
— Дорога и автомобиль приучают человека спешить. Быстро, быстрее, еще быстрее!
Теперь он понял:
— О да, вы правы, синьора! И к тому же я, как-никак, военный.
— Ну что ж, синьор проконсул, — сказала Маргарита по-итальянски, — мы действительно можем поужинать вместе.
— Вы знаете итальянский?! — задохнулся от восторга Мональди.
— Немножко.
— Ваш итальянский звучит как музыка!
Она пожала плечами. Было ясно, что пооригинальнее он придумать не мог.
Но Мональди, воодушевленный согласием на ужин, не замечал ничего. Цель была ясна — оставалось действовать.
— Я иду принять ванну, — сообщил он доверительно, — а затем ищу вас.
— Не торопитесь, — посоветовала Маргарита.
...За ужином проконсул блистал учтивостью, щедростью, веселостью и, разумеется, остроумием — в той мере, в какой оно было ему доступно. Шампанское лилось рекой, и единственное, что омрачало его восторг, заключалось в невозможности напоить беленького Коко, который в рот не брал никаких спиртных напитков, даже таких великолепных, как французское «клико». С тем, что очаровательная хозяйка собачки пила обидно мало, проконсул, предупрежденный ею еще в начале ужина, вынужден был примириться. А так как он не желал пить за ее здоровье и красоту в одиночестве, она посоветовала угостить музыкантов из джаза. Послав им полдюжины бутылок, Мональди мог упиваться со спокойной совестью.
