Как ни странно, прожив в Базеле две недели и не видя своего «объекта», Маргарита начала испытывать нетерпение. Ей хотелось испытать себя, представлялось страшно заманчивым выступить в роли соблазнительницы и играть эту роль в твердой уверенности, что границы, ею же намеченные, никогда не будут переступлены.
И вот настал, как говорили в старину, этот долгожданный день...
Все, что произошло на протяжении тринадцати часов того дня, от одиннадцати утра до двенадцати ночи, сильно смахивало на шикарный роман в почти великосветском духе, то есть выглядело довольно пошло. И это не удивительно, ибо главный герой, несмотря на свою солидность и респектабельность, оказался отменным пошляком.
С Бернского шоссе в Базеле к гостинице «Кайзергоф» свернула огромная машина итальянского армейского цвета — темно-оливковая, покрытая пылью и грязью. Военный водитель и охранник остались сидеть, а задняя дверца открылась, и из машины выбрался высокий красивый мужчина с черными аккуратными усиками и седыми висками. Он, разминая ноги, подошел к владельцу гостиницы, стоявшему в широком портале массивного здания.
— Здравствуй, Иоганн! — сказал приезжий по-итальянски и раскрыл объятия.
— Привет, Гаэтано, старый друг! Со счастливым прибытием!
Они обнялись.
— Ложись спать, Гаэтано, а к вечеру я тебя жду в баре.
— Эх, Иоганн, как безмерно я устал! Позади пыль и чад городов и бесконечных автострад, и вот теперь, через полчаса, наконец, буду в ванне...
Он заметил прогуливавшуюся неподалеку молодую даму.
— Не дурна, а? Кто это?
— Наша немецкая графиня из Берлина. Появилась две недели назад, отдыхает после болезни.
Послышался голос дамы:
— Коко! Коко!
К мужчинам в ноги подкатилась шустрая крохотная собачка, похожая на белый шарик. Проконсул Гаэтано Мональди молодцевато подкрутил черные усы и ловко подхватил собачку на руки: он уже забыл об усталости. Иоганн понимающе вздохнул и удалился.
— Негодная собачонка! — подходя, сказала Маргарита. — Извините, пожалуйста.
— Ну что вы, я счастлив! — проконсул говорил по-немецки с мягким приятным акцентом.
Маргарита протянула руки, чтобы взять Коко, но Мональди так прижал его к груди, что он завизжал.
— Простите, синьора, это от избытка чувств, — проконсул совершенно растерялся под взглядом молодой красивой женщины и уже сам не ведал, что говорил.
Она все-таки отобрала у него собачку и, поклонившись ему с легкой улыбкой, повернулась, чтобы продолжить свою прогулку. Но Мональди решил завязать знакомство прямо на улице.
