— Ярл приедет, разберется, — уже не так уверенно сказал Свейн. Крикнул, отворачиваясь: — Ларс, веди их всех в одну из овчарен. И поставь человек десять, охранять. Но пусть наши стоят внутри. Ночь близко.
— Мы не будем с вами драться, — заорал в ответ Свальд. — Мы с вами вместе сражались — и не поднимем оружие против вас. Мы хотели лишь поймать убийцу Мерда.
— Если колдунья все-таки жива, то может замерзнуть, пока там валяется, — угрюмо заметил Кейлев, когда Свейн снова повернулся к нему. — И тогда ярлу будет не с кем разбираться. Баба должна дожить до возвращенья ярла. Чтобы ответить за все. Ярл Харальд сумеет выпытать у нее правду…
— А вдруг она опять кого-нибудь заколдует, — встрял вдруг Гейрульф в разговор хирдманов. — Я-то помню, как Бъерн убежал от ворот — молча, никому ничего не сказав. Словно его под зад пнули. А следом за ним и другие. Это колдовство… Хольгрена тоже наверняка околдовали — перед смертью. Вспомните, никто из тех, кто погиб, даже не крикнул, когда колдун до них ночью добрался.
Хирдманы молча переглянулись.
— Я пойду, — сказал наконец Кейлев. — Посмотрю, жива ли. Оттащу куда-нибудь, если дышит. Я свою жизнь прожил. И прожил хорошо, честно. Если вдруг начну вести себя недостойно…
Он посмотрел на сына, стоявшего рядом.
— Ислейв, ты меня остановишь. Болли тоже передай мои слова.
Сын скривился, но кивнул.
— Отправьте лучше к колдунье жену ярла, — бухнул вдруг Гейрульф. — На нее колдовство сестры не действует. Раз она сама о нем кричала — значит, ее оно не берет. Уж не знаю, правда ли то, о чем кричали тут Свальд и Убби — но их убить она не просила. Только сестру.
Хирдманы снова переглянулись.
— Это разумно, — заявил вдруг Свейн. — Если она, конечно, сможет идти. Кейлев, ты что скажешь? Она твоя дочь. Тебе и решать.
Кейлев одно мгновенье размышлял, морщась под ледяным ветром.
Если ведьма умрет, подумал он безрадостно, то ярлу не у кого будет узнать правду. Если правда то, что рассказала Сванхильд, то выходит, что на нее колдовство подействовало только в начале. А потом она пришла в себя. Видимо, есть в ней что-то…
Что-то, рассеивающее чары. Но он с самого начала знал, что принял в свой род не простую девку. Даже гордился этим втайне.
Опять же, вдруг она сумеет узнать что-то у своей сестры. Скажем, как снять морок, который наложили на Свальда и остальных. И тогда те заговорят по-другому…
И позор с его семьи будет снят. Потому что слова Свальда — это позор.
— Я спрошу ее, — сказал наконец Кейлев. — Но если она не захочет, пойду сам.
