И сжал ее плечи. Крепко, может, и до боли — но она даже не вздрогнула. Только посмотрела тоскующе.
Как же так, думала Забава. Опять Красава. И Харальд хочет с ней…
Ее вдруг затошнило. Она сглотнула, пробормотала:
— А если колдовство, что на ней, на тебя, как это… перепрыгнет? Может?
И это может произойти, молча признал ее правоту Харальд. Все может случиться — поэтому и нужно сейчас устроить эту возню с Кресив. Чтобы понять, на что способны боги.
Сегодня изменилась темноволосая, и он, пусть и с подсказки Сванхильд, но что-то сообразил. Что, если завтра изменится один из его хирдманов? Или даже сама Сванхильд?
— Не бойся за меня, — объявил он с уверенностью, которой не чувствовал. — Я сын Ермунгарда. Вряд ли меня берет чужое колдовство. А вот тебя — может. Скажи, Сванхильд… тебе приходилось болеть?
Золотистые брови взмыли вверх.
— Болеть? Кашлять?
Нет, кашель тут не подойдет, решил Харальда. Его еще надо суметь изобразить. И ночью, и днем. Нужно что-то более простое. Нечто такое, чего не определишь с первого взгляда.
— Живот, — объявил Харальд. — Этой ночью, когда я уйду, ты объявишь своей рабыне, что у тебя болит живот. Потом, завтра утром, я вернусь, и скажу, что тебе делать и говорить дальше. Но помни — то, что я сказал сейчас, твоя рабыня знать не должна. Ни она, ни стражники, ни кто-то другой. Никому ни слова. Обещаешь мне это, Сванхильд?
Она кивнула, но в синих глазах все равно плескалась тоска. И страх. Пробормотала вдруг:
— Слово жены ярла…
Харальд улыбнулся. Хоть радоваться пока было нечему.
И, перевернувшись, улегся на нее. Поцеловал, прикусывая мягкие губы — чуть дрогнувшие, податливые. Подумал, ощутив, как жаркой волной накатило желание — давно я этим не занимался. Два дня, три? Уже и не вспомнишь…
А потом перекатился к краю кровати, по дороге подхватывая с покрывала миску и баклагу, едва не опрокинувшуюся от его движения. В два шага переправил все на сундук. Торопливо начал скидывать одежду, не оглядываясь на Сванхильд. Которая тоже — Харальд это слышал — вскочила с кровати.
Он двинулся к ней, уже обнаженный. Шагал тяжело, ощущая, как прогибаются половицы под его босыми ступнями. Сванхильд, пока он шел, стянула с себя платье. Взялась за подол рубахи…
Не успела. Харальд сделал последний шаг.
Руки Харальда обхватили ее стальными обручами. Вздернули над полом.
Забава уставилась на него сверху вниз. Коленями наткнулась на вздыбленное мужское копье — и услышала, как он просит:
