Утром Забава проснулась оттого, что он опять целовал — а губы, опухшие еще с вечера, больно, но сладко ныли.
После этого по лестнице в скалах она взбиралась, прислушиваясь к тихой радости внутри. Думать ни о чем не хотелось.
Но когда зашагала по двору, опустила голову.
День уже вовсю занялся. Бабы из рабского дома бегали туда-сюда, чужане стояли малой толпой у дома по правую руку, разговаривая о чем-то. Еще несколько человек дрались на мечах перед большим домом.
И все посматривали на нее, идущую рядом с Харальдом. Глазели с любопытством.
Ловя их взгляды, Забава понимала — все знают, каким делом она с Харальдом занималась в прошедшие день и ночь. Почему идет, кутаясь в покрывало, а снизу видны распоротые платье с сорочицей.
Потом от дверей хозяйской половины прямо на них выбежала Красава. И на Забаву словно холодной водой плеснули. Глаза у сестры были бешенные, дикие.
Харальд Красаву перед собой долго терпеть не стал. Махнул рукой, на сестру сзади тут же налетел какой-то чужанин. Схватил, поволок в сторону.
Потом Харальд еще и Забаве махнул — чтоб за ним шла.
В свою опочивальню сейчас поведет, поняла Забава. До сегодняшнего дня Красаву в ней держал, а теперь ее поселит. На кровать, чужим телом нагретую, положит…
А у нас-то в Ладоге, горько подумалось ей вдруг, люди на постелях простыни меняют. А этот — баб.
Хоть бы по разным домам разводил. Чтобы бабы на его пороге не сталкивались нос к носу.
И тут как настом снежным внутри хрустнуло, нитью перетянутой лопнуло — и в груди заныло. От обиды, чего с ней давно уж не было.
Дома, в Ладоге, бывало, только и глядишь, как всю работу переделать да под руку тетке Насте не попасться. Там не до того, чтобы обиды в себе тетешкать. А здесь словно надломилось что-то…
Может, не будь она в то утро так счастлива, да не метнись Красава ей навстречу, ничего бы не было.
Но вышло так, словно она от печи распаренная — да сразу на лютый мороз выскочила.
Даже мысль о том, что здешний ярл не только бабий убивец, но и хозяин всему, в том числе и ее жизни, не остановила.
Забава замерла на месте, глядя в спину Харальду-чужанину. Тот, махнув ей рукой, зашагал было уверенно, но через несколько шагов обернулся. Глянул непонимающе.
— Дом, — бросила она ему то слово, которое он сам несколько раз ей говорил.
И ткнула в сторону рабского дома. Замерла, выжидая. Подумала — хоть бы там оставил. Там и бабка Маленя, и люди вокруг.
И щенок, им подаренный, где-то должен ее дожидаться. Может, бабка Маленя даже знает, где…
