Я курил, стоя спиной к окну, и при свете утреннего солнца заметил, что она тоже постарела. Линь Ша была намного младше Юй Лэ и на шестнадцать лет старше меня. Надо признаться: в пору полового созревания она была моей постоянной эротической фантазией. В восемнадцать лет Линь Ша стала проституткой, а в тридцать за ней постоянно приезжал один немой, за которого она потом вышла замуж и поселилась в доме для немых. В ту ночь, когда ей было тридцать восемь лет и семьдесят дней, этот немой убил её и её любовника прямо в постели. Её затылок был пробит молотком; когда приехала полиция, все мозги уже полностью вытекли. Дежурный офицер Ли, щадя мои чувства, дал мне лишь фотографии с места преступления, поэтому я в крематорий прибыл, так и не увидев тела. Тот день был последним, когда я видел Линь Ша.
Моим первым свиданием с Тань Синь я обязан своему другу, которого упросил договориться с девушками о встрече. Это его смутило, ведь он хотел поскорее забыть этот кошмар — нарисованную девушку. Я тайком взял его телефон и отправил ей эсэмэску, попросив обязательно взять с собой Тань Синь. Этот неожиданный знак внимания был воспринят с чувством тревоги и радости: девушка решила, что мой друг за эти две недели постоянно думал о ней, поэтому она уговорила Тань Синь пойти с ней на встречу.
Всё раскрылось во время встречи: никто никому сообщений не слал, это всё были проделки Сюй Цзямина, то есть меня. Друг разозлился, та девушка расстроилась, на лице Тань Синь было выражение беспомощности. Я извинился, сказав, что вся вина на мне, что я хотел ещё раз собраться вчетвером и за ужин я заплачу. Никто не обращал на меня внимания, всем казалось естественным, что платить должен я.
Они скучали по-разному: мой друг не съел ни кусочка, подперев рукой подбородок, он уставился в окно, та девушка, наоборот, всё съела и ещё листала меню. Тань Синь смешала картофельное пюре с салатным соусом, туда же всыпала все приправы, которые были на столе, и мешала их, мешала. Я польстил ей:
— У тебя красивый наряд.
— М? — Та девушка положила меню на стол и расправила одежду. — Да? Я только вчера купила!
— Я не тебе, а Тань Синь. Но и ты неплохо одета.
— Спасибо! — Тань Синь положила вилку, повернулась ко мне и, улыбаясь, произнесла: — Сюй Цзямин, давай ты помолчишь, хорошо?
— Но ты и правда красиво одета!
— Ничего не говори! — Она погрозила пальцем и подмигнула. — Ты можешь.
В первый раз я признался Тань Синь в своих чувствах две недели спустя, летним вечером у общежития Академии художеств. За два часа больше тысячи девушек входили и выходили из общежития, я старательно сравнивал, но даже самые симпатичные были хуже Тань Синь. Примерно в пол-одиннадцатого я решил: хватит, надо уходить, завтра вернусь, и тут вышла Тань Синь с другими девушками. У каждой в руках был пластиковый тазик, а на ногах — вьетнамки. Я специально кашлянул пару раз — все девушки, кроме неё, обернулись, но, не увидев знакомых, пошли дальше. Я сделал два шага, окликнул её. Она была без линз, и только надев их, опознала меня.
