Я не могу этого допустить! Мокрое пятно будет невозможно скрыть!
Он должен был вырвать её из оцепенения похоти. Ему становилось неуютно, и реднеки, заполнившие бар, вероятно, заметили это.
- О, позволь тебя спросить. Твоя мама упоминала популярного евангелиста… он тоже остановился у вас в гостинице?
Туман в её глазах рассеялся.
- Что? О, да. Он приехал немного раньше, как раз, когда я возвращалась с работы. Его зовут Пастор Томми Иг… Иг-чего-то там. У него собственное телешоу. Думаю, он богат, потому что у него шикарная чёрная машина, кажется, “Кадиллак”.
- Эй, дорогуша, Сноуи, - крикнул помощник барменa. Он всё ещё сгребал лёд в ведро для пивных бутылок.
- Привет, Милки, - сказала она, почти не обращая на него внимания. - Не работай слишком много.
- И не собираюсь, милая.
Писатель ухватился за подходящий момент:
- Он тоже твой родственник?
Наконец она пришла в себя:
- О, ты имеешь в виду, потому что мы оба альбиносы - и да, и нет. Мы все часть клана Говардов. У каждого из нас только два родственника, но это было, черт возьми, я даже не знаю, лет сто назад, - oна вздохнула и крепче сжала его колено. - Это длинная, скучная история, и я уверена, что ты не захочешь её слушать.
- О, но мне бы очень хотелось это услышать, - настаивал он, наклоняясь ближе.
- Я думаю, что это восходит к 20-м годам. Я, кстати, лучшая, кого об этом можно спросить. - казалось, она непроизвольно напрягла грудные мышцы, отчего очертания её груди стали ещё более выразительными.
Писателю захотелось громко застонать.
- Думаю, в этих краях нас человек сорок-пятьдесят, - продолжила она. - Всякий раз, когда мужчина-Говард обрюхатит девушку, рождается альбинос, и когда девушка из Говардов беременеет, то тоже рождаются альбиносы. Странно, конечно, но так было всегда с тех пор.
- В этом нет ничего необычного, - сказал Писатель. - Союз ваших прародителей в 20-х годах произвёл то, что известно, как доминантный ген. И, Сноуи, ты такой же обычный человек, как и все вокруг, и если ты не возражаешь, что я так говорю – и, если уж на то пошло, твой альбинизм делает тебя ещё красивее, - после чего в его голове зазвенела дурацкая тревога.
Что я только что сказал? Она же подумает, что я кадрюсь к ней! Она наверняка подумает, что я пытаюсь склеить её этими банальными комплиментами! Он уже хотел извиниться, но…
Она склонила голову, вытирая слезы.
- Это… это самое приятное, что мне когда-либо говорили…
Писатель был удивлён её ответом. Он взял ее руку на колени и сказал:
