Любопытно, почему у него такая реакция?
— Мне не нравится, что мои слова подвергают сомнению, — сказал Чак жестко. — Я просто хочу лучшего для тебя, для нас.
Шану накрыла новая волна раздражения.
— И это включает в себя отвлечение матери твоего ребенка работой?!
— Я уважаю твои навыки. Всегда уважал. Ты обладаешь профессиональным чутьем.
Чак говорил искренне. Тем не менее Шана чувствовала необходимость продолжить «допрос».
— Значит, я работала во время нашего брака? Где мой офис?
— Ты работала первый год, пока мы не решили завести детей.
Итак. Ей пришлось отказаться от карьеры, оставить дело, которое она так любила? Еще один удар, о котором она даже не подумала.
— Я не работала три года?
— Ты иногда консультировала. Курировала благотворительные проекты. — Чак улыбнулся, вспоминая о чем‑то приятном. — Ты организовала невероятные мероприятия по сбору средств. Но если ты больше не желаешь этим заниматься, в нашей семье есть женщины, которые могут продолжить начатое.
— Твоя мать‑домохозяйка? Твоя сестра финансовый директор? Или, может, твоя сводная сестра?
Шана не позволила его улыбке сбить ее с толку и продолжала хмуриться.
Чак отошел от стола и опустился перед ней на одно колено.
— Ты пытаешься спровоцировать меня на ссору?
— Это то, чем мы занимались раньше? Мы много ссорились?
Шана хотела высвободить что‑то осязаемое из своей памяти, чтобы вспомнить последние пять лет с этим мужчиной, важным для нее настолько, что она согласилась выйти за него замуж, отказалась от своей карьеры и пыталась завести с ним детей.
Чак взял ее руку в свою, крепко сжал.
— Я понимаю, что потеря памяти должна быть… невыносимой. Узнать, что ты замужем, бросила работу, должно быть, тяжело. Узнать от других, что носишь ребенка, это более чем несправедливо. Но позволь тебя заверить, я хорошо помню, как и когда мы сделали этого ребенка.
Все ее тело вспыхнуло жаром. Не было никаких сомнений — их связывала не только беременность.
Чак встал и ушел, оставив ей больше вопросов, чем ответов.
Чак не сомневался, что найдет Шану в конюшне. Когда они начали встречаться, конюшня в поместье родителей была ее любимым местом. Чак вспомнил, как она находила утешение в заботе о лошадях, более того, она была прирожденной наездницей. Вскоре после того, как они связали себя узами брака, Чак подарил ей огненную кобылку из Теннесси, с пушистой гривой. Ее назвали Седна в честь инуитской богини, покровительницы морских животных.
За последние четыре года они потратили много времени, дрессируя лошадь, превращая длинноногого жеребенка в прекрасно обученную кобылу. Чак прошел мимо служебных отсеков, мимоходом погладил своего коня Нанука и наконец добрался до последнего стойла с правой стороны.
