65. С другой стороны, спящему существу прививается чувство ответственности за неотвратимые последствия осуществляемого им действа.
66. Эта ответственность внушается за счет предчувствия неминуемой расплаты за производимый выбор меж заранее продиктованными извне альтернативами.
67. Импульсом бунта это предощущение обращено в драматическое наитие безвыходности.
68. В склонном же к покорению существе осознание тщетности бунта исходит из недопущения диспропорции меж своим ожиданием и фиктивными намерениями судьбы.
69. Поэтому спящий находит возможным обрести повседневную неуязвимость через содействие всепроникающей необходимости, наблюдаемой им в происходящем.
70. Отсюда рождается навеянная мифологемой судьбы фикция житейской мудрости.
71. Эта фикция основана в первую очередь на веровании в безоговорочно действенное приложение на практике нажитого в повседневности опыта.
72. Спящее существо вообще неотвратимо обрастает старческим бременем мудрости.
73. Источником мудрости всегда является нарочитая память о минувшем.
74. Для спящего существа ценность минувшего сопряжена с настороженным недопущением обделенности дарами судьбы.
75. Ценность минувшего также для него равна ценности нажитого, обусловленной заведомым предупреждением неблагожелательного развития текущей ситуации.
76. Стало быть, руководствуясь житейской мудростью, спящее существо до последнего силится отсрочить неминуемость своего конца.
77. Поистине же, самый факт существования является отстроченным гибелью.
78. Непредусмотренным вторжением случая в лоно повседневной обыденности начисто упраздняется резон к самонадеянному полаганию существа на свою умудренность.
79. Нет ничего более безусловным образом гарантированного, нежели гибель.
80. Гибель, как подлинное мерило того, что есть, служит предвестием окончательного утверждения спящего существа не иначе, как в статусе проигравшего.
1. Родовой архетип человечества всецело укоренен в почвенном принципе.
2. Принцип почвы довлеет над ним через обусловленность временем.
3. Эта обусловленность зиждется на субстанциальной основе времени.
4. Субстанциальная основа времени отнюдь не равна длительности.
5. Простая бытийная длительность — это только мираж, оседающий призраком в глубинах памяти.
6. Именно память представляет собою орудие той обусловленности, которая преобладает временем над человеческими существами.
7. Архетип извечно принимает простую бытийную длительность за основание времени.
