Он вспомнил своих друзей и невольно улыбнулся. Как все они были смешны и трогательны в молодости! Но вот даже Павел, лихой донжуан, давно связан прочными узами брака, а он, всегда мечтавший о настоящей любви, остался холостяком, точнее — перезрелым женихом, о котором все еще заботится матушка, которой давно перевалило за шестьдесят. Гордость никогда бы не позволила Августе поделиться с кем-нибудь своими проблемами. Она терпеть не могла судачить с женщинами, отгородилась от них, с головой окунулась в работу: у нее было уже несколько серьезных публикаций, и теперь она писала кандидатскую диссертацию. Рой кавалеров, еще недавно окружавший ее, сильно поредел. Ее неприступность стала притчей во языцех: во время туристической поездки по Венгрии одному из своих поклонников, решившему применить тактику «блицкрига», она двинула так, что бедняга ходил с перевязанной челюстью до конца путешествия. В отношениях с Даном все было по-другому, и, как ему казалось, ничего иного она не желала.
Год назад они проводили отпуск на побережье, где нравы особой строгостью не отличались и где за паршивую комнатушку с глиняным полом и подслеповатым оконцем требовали много денег и мало документов. Однажды они остались из-за дождя дома. И тут, после восьмой чашки кофе, Августа рассказала Дану о своей семье. «Знаешь, Дан, меня всегда принимали за какую-то взбалмошную барышню, у которой на уме одни только моды, прически, развлечения. Дошло до того, что мое «аристократическое» происхождение ни у кого не вызывало сомнений. А ведь я из простой крестьянской семьи. Кроме румын, в нашем селе издавна жили венгры и немцы. Жили дружно, в школе сидели за одной партой, однако смешанные браки были редкостью. И вот будущий мой отец, Ганс Мейстер, потомственный кузнец и сакс по происхождению, влюбился в румынку Ралуку Оджа. Отец Ралуки был очень беден, и старый кузнец не дал согласия на этот брак. Началась война, старшего Мейстера послали на фронт, откуда он не вернулся. А юный Ганс покрутился немного на кузне и пропал. Прошло несколько месяцев — в семье Оджей скандал: беременность Ралуки стала очевидной. Летом сорок второго появились на свет мы с Хильдой — двойняшки. Потом какими-то неведомыми путями до нас дошло письмо Ганса Мейстера, в котором он признал своих детей и просил назвать одну из дочек в честь бабушки Августой. А через два года отец вошел в село с отрядом патриотической гвардии. Поработал пару недель старостой и отправился на Западный фронт добивать фашистов. Вернулся он с наградой, членом партии коммунистов, но с одной ногой. Они по-прежнему живут с мамой в полном согласии, еще трое ребятишек народилось, все гораздо моложе меня. Образованием мы целиком обязаны отцу. Это я здесь такая самостоятельная и самоуверенная, а перед ним сразу смирной становлюсь и выкладываю все как на духу. Только о тебе он ничего не знает — пока скрываю».
