– Я ждал вас целый день, – холодно сообщил он.
– Я заболел, извините, – сказал я.
– Вы несерьезный человек, – начал возмущаться он.
Мне было не по силам продолжать препирательство, я положил трубку. Не успел добрести до комнаты – телефон снова зазвонил. Я вернулся к аппарату.
– Я действительно болен. Объяснимся в другой раз, – сказал я.
Но это была Вероника.
Дальше все снова поплыло перед глазами: черный телефонный аппарат, Евдокия, ершиком мывшая на кухне бутылку из-под кефира, Редактор в мягких шлепанцах... Я отбивался от скомканных, перекрученных жгутами простыней, они хищно оплетали меня. Я скрежетал зубами, изнемогая от их изворотливой тактики. Поняв, что сам с ними не справлюсь, я стал звать на помощь дядю Гришу и Суфлера. Вместо спасителей явились Барсуков с Евдокией и заявили, что не позволят мне кормить змей кроликами и вообще не потерпят зверинца в доме.
Я поднялся и, указав на дверь, велел им убираться. Они не уходили. Тогда я схватил подсыхавший на батарее ботинок и запустил им в непрошеных гостей.
Но утром, когда я открыл глаза, ботинок был на месте. Более того, Евдокия по-прежнему находилась в комнате. Она сидела у стола и раскладывала пасьянс желтыми покупными горчичниками. При этом Евдокия щербато и застенчиво улыбалась, покачивая головой, как китайский болванчик.
– Что вам здесь нужно? – спросил я.
– Прошнулся, кашатик? – прошамкала Евдокия.
– Вы бы еще Кошкодралом меня назвали, – обиделся я.
На столе перед Евдокией стоял термос, который я где-то видел. Я силился припомнить, где именно, но тут с белой эмалированной мисочкой в руках вошла Вероника. На ней была белая свободная блуза с вишневой вышивкой на груди, стянутая в талии до пышных складок, которые вздувались ровными дольками. Так же воздушно вздувались и перехваченные чуть выше локтя рукавчики, тоже с вишневой вышивкой и отороченные кружевом.
Мысли с трудом ворочались в голове.
– Я принесу градусник, – зашаркала прочь из комнаты Евдокия.
– Зачем она здесь? – спросил я.
Вероника подошла и положила мне на лоб прохладную свою ладонь.
– Хорошая, добрая старушка, – сказала она. – Вообще вам повезло с соседями.
– Не верьте ей, – горячо зашептал я. – Она совсем не такая. Ночью запустила в меня ботинком.
– А еще мы с Евдокией Васильевной для вас куриный бульон сварили, – пропела Вероника. – Сейчас будем обедать. А потом горчичники и спать. Сон – лучший доктор. Пока пойду скажу Валентину Романовичу, что вы проснулись.
