Я обещал, что обдумаю его предложение. И вновь понес пса на руках, теперь уже до магазина. Здесь опустил на землю, а он вдруг припустил со всех ног.
– Стой, пропадешь! – крикнул я и рванул за ним. Он бежал все быстрее, несколько раз я терял его из виду, угодил в лужу... Наконец нагнал перед массивной дверью старого, мрачноватого дома, где пес остановился и терпеливо ждал. Я потянул за тяжелое медное кольцо-ручку. Вверх по широким каменным ступеням устремился он. Одна из дверей, выходивших на просторную лестничную площадку, уже открывалась.
Какая женщина стояла за ней! Я узнал ее тотчас. Ту долю секунды, что она видела только меня, лицо ее оставалось встревоженным и удивленным, но едва заметив пса, она преобразилась, рассмеялась и наклонилась к нему. Ее черное свободное платье было подпоясано золотисто-блестящим шнуром. А в руках она держала букетик синих астр.
На шум проворно прибежала небольшого роста полненькая старушка в фартуке. На ходу она вытирала о фартук руки. Пес радостно метался от одной женщины к другой.
– Как нам благодарить вас? Где вы его нашли? И откуда узнали наш адрес? – вспомнила обо мне женщина в черном.
– Он сам меня привел, – смущенно переминаясь с ноги на ногу, признался я.
– Что же вы стоите? – сказала она. – Идите сюда.
Завороженно я подчинился ее приглашающему жесту.
Прежде всего следует сказать, что в квартире этой необычайно сдобно пахло. Это мог быть торт, или бисквит, или яблочный пирог, да мало ли что это могло быть! Воображение услужливо рисовало раскаленную духовку, а в ней противень, а заодно булькающие на плите кастрюли – и картины этой было вполне достаточно, чтобы сознание помутилось.
– Снимите же пальто, – донесся откуда-то издалека мягкий голос – он вернул меня к реальности.
Я увидел сверкающую чистотой прихожую, мягкий пуфик в углу, полированную галошницу и что входная дверь изнутри обита кремовым дермантином. Ртутно блестело ясное, без единого мутного пятнышка зеркало. Над ним выгибались перепончатые рога сохатого. На них, как на лапах диковинного чудища, стояли витые красные свечи.
Еще я увидел в зеркале себя – растрепанного, бледного, в длинном черном пальто без двух пуговиц и с засаленным красным шарфом вокруг худой шеи. Из рукавов торчали синеватые запястья. Я поспешно втянул их.
Женщина в черном шагнула ко мне и мягким уверенным движением расстегнула единственную пуговицу. На безымянном пальчике левой ее руки, поймав лучик света, блеснуло тоненькое кольцо с голубым прозрачным камешком. Где-то в отдалении мелькнули веерные листья пальмы. Защебетала птица. Два раза, как в деревне на прохожих, гавкнула собака.
