Ловцы троллейбусов | страница 39
Коридор, по которому мы двинулись, напоминал зимний сад. Вдоль стен, в деревянных, стиснутых железными обручами кадках, стояли маленькие, крепкие, но желтоватые из-за недостатка света пальмы. Из темно-зеленых кашпо свешивались и расползались мелколистные гирлянды змееподобных вьющихся побегов. К сдобному запаху здесь все отчетливей примешивался сырой запах тропиков.
– У вас очень красиво, – сказал я.
– Молчите, – велела женщина и приложила к губам указательный палец. Она легко ступала по темным от времени половицам, которые сдавленно поскрипывали.
Мы миновали две затворенные двери с массивными бронзовыми ручками, затем высоченную шведскую стенку с отполированными до блеска перекладинами и вступили в торжественный полумрак комнаты с тяжелыми бордовыми занавесями на окнах. Приглушенный голубоватым абажуром свет исходил от изящного бра над бордовым диванчиком на гнутых ножках. Старинный пузатый буфет в полумраке глядел надменно. На угольно-черном пианино радужно искрились две стройные хрустальные вазы. Не вписывался в интерьер только телевизор в углу. А пол закрывал мягкий ворсистый ковер. Увидев его, я успокоился: вода, попавшая в ботинок, имела обыкновение вытекать, разнежившись в домашнем уюте.
Женщина в черном присела на краешек дивана. Я опустился рядом и тут же утонул в обволакивающей его мягкости. Сделав попытку выкарабкаться, взмахнул руками.., Женщина наблюдала за мной внимательно и участливо.
– Меня зовут Вероника Артемьевна, – сказала она. – А маму – Калисфения Викторовна. Дайте мне руку. – И сжала запястье очаровательными пальчиками. – Ну да, пульс учащен. И дыхание неровное. – Грациозным движением она поправила тугой каштановый локон.
Наступила тишина. Слышно стало: точит старое дерево шашель.
На противоположной стене, заключенная в тяжелую раму, темнела огромная картина. Я никак не мог понять, что на ней изображено: полумрак, и отсвет падал неудачно. Масло блестело, как вода под фонарем на асфальте...
– Это папе подарили, – сказала Вероника Артемьевна, проследив направление моего взгляда. – Он собирал все, что связано с морем. Он был капитаном дальнего плавания.
Я кивнул.
– У меня такое ощущение, что мы с вами где-то виделись, – сказала она.
– В троллейбусе, – выдохнул я. – И еще раньше, у фонтана.
В комнату вбежал пес, отрывисто тявкнул.
– Элизабет приглашает нас к столу, – сказала Вероника Артемьевна.
В столовой мебель была светлая – из груши, с бронзовой инкрустацией. Свет праздничной хрустальной люстры был чересчур ярок, от этого все вокруг казалось слегка матовым.
