Каково же происхождение этой удивительной избирательности, когда возможных объектов для удовлетворения чисто физического полового влечения так много?
По-видимому, в условиях частого голода, холода, нападения хищников и врагов женщина и мужчина, часто менявшие партнеров, значительно реже доводили своих детей до половой зрелости и реже передавали свои гены потомству, чем мужчины и женщины с прочным влечением друг к другу, с прочными семейными инстинктами. Когда исчез групповой брак, отбор на поддержание инстинктов целостности семьи, вероятно, начал идти с большой интенсивностью и длился во все исторические времена. Вероятно, поэтому многообразный комплекс эмоций, унаследованный нами от предков, оказывается очень устойчивым. Разумеется, не следует думать, что развертывание этой системы эмоций происходит независимо от окружающей среды, ее влияния, воспитания. Речь идет скорее о том, что эта унаследованная система создает восприимчивость к ряду этических положений, вносимых извне, восприимчивость унаследованную и поэтому возрождающуюся вновь и вновь в каждом поколении, нередко поразительно устойчивую. Но инстинкты, эмоции моногамной любви, вероятно, укреплялись и другим способом. Не исключено, что здесь играл роль и естественный отбор, вызванный венерическими болезнями.
Эмоции моногамной любви, любви на всю жизнь, могут показаться противоестественными. Но тех, кто эти эмоции не способен был испытать, естественный отбор отметал достаточно беспощадно, разумеется, не потому, что они сами гибли, а потому, что оставляли мало потомства, не оставляли его вовсе или оставляли потомство, зараженное внутриутробно или в ходе родов.
Отсутствие соответствующих эмоций жестоко каралось из поколения в поколение естественным отбором: венерическое заболевание обрекало на полное или частичное бесплодие. Трудно сказать, что возникло раньше: легенды и саги о верности, о любви, не знающей препятствий, религиозные табу или же эмоции, которым они соответствовали. Но и эмоции, и соблюдение запретов поддерживались естественным отбором.
С эволюционной точки зрения, победителями оказываются народы или группы, устойчиво плодовитые. Чадолюбивый крестьянин оставлял обычно больше детей, чем ловеласы, донжуаны, мессалины и Клеопатры всех социальных уровней, времен и народов.
Итак, закон естественного отбора, самый могущественный из законов живой природы, самый безжалостный среди них, закон уничтожения слабых и больных, в определенных условиях — именно в тех условиях, в которых создавалось человечество, — породил и закрепил инстинкты и эмоции величайшей нравственной силы.
