Золотые купола | страница 55
– Как ты намерен рассчитываться? – безразлично спрашивала Надежда.
– Я уже рассчитался, – врал Голиков.
Её безразличие основывалось на её решении. К чему ей проблема, сидящая перед ней. Она разведёт его с дочерью. Перед ней сидел человек без будущего.
Дмитрий Холодов с возвращением стал ещё больше выделяться среди своих сверстников. Колония для малолеток, как, впрочем, и всё происходящее – что бы ни было – для любого из нас всегда неминуемо оставляет свой след, не могла пройти для него бесследно. В детский дом вернулся он уже юношей, повидавшим мир. Он создал его сам для себя. Сложил кирпичики виденного. И сформировалось. Куда взрослее. Пришла ранняя зрелость. И только годы не позволяли ему покинуть эти стены. Повзрослел он не только внешне. Человек, прошедший через испытания, обязательно меняется. Каждый непременно делает для себя выводы. Так произошло и с Холодовым. Он твёрдо поклялся сам себе, стоя под иконами, что в своей жизни он никогда и никому не сделает подлости. Не предаст. Он видел уже много своих ровесников – легко предающих… и преданных… С лёгкостью обманывающих, и обманутых… «Сметана» в этом списке далеко не первый. Он так – мелкий подлец, не понимающий, что творит. И Дима его простил. Зачем держать злобу на то, что тебе не изменить. Есть рядом… нужно знать об этом, не уподобляться… А не порождать новое зло, даже по отношении к недругам, это в его силах. А есть и хуже… Он видел в колонии случаи, способные разрушить любую веру в правильное. Одного, редкого, это закаляет, другого – ломает… В то время, когда был повод подумать об условно-досрочном освобождении, когда на горизонте замаячили лучики свободы иной, и не редкий из осужденных, не имел брезгливости и шёл в оперативный отдел или к начальнику колонии и рассказывал всё, что знает из того, что они ещё не знают. Подобная мера уже давно с успехом прижилась в колонии. Администрация колонии не обманывала – отпускала. Надо отдать ей должное – действенная мера… В колониях осужденные живут маленькими группами, именуемыми семейками, по три-четыре человека. Едят вместе, добывают хлеб, одежду. На столовских харчах много не протянешь. Члены семейки считают себя больше, чем братьями. Бывали случаи, когда перед освобождением кто-то из семьи наведывался в администрацию и заслуживал преждевременное освобождение, рассказав о своих же братьях… «Вот где высшая подлость», – считал Холодов. Но даже и тех, кто просто обыгрывал в карты, пользуясь недалёкостью, или выманивал вещи хитростью, пользуясь наивной доверчивостью, даже таких Холодов недолюбливал, хотя они и пользовались авторитетом. Высшая бравада – найти лоха и лохануть его. От всего этого попахивало какой-то гнилостью. И авторитет такой был покрыт плесенью. Простой вопрос «Правильно ли это?» расставлял всё по своим местам ответом на него – «Нет». Всё просто и понятно.